- В связи с этим случаем?

- Да. Если это сделал наш грабитель, лейтенант.

- Пит! - рявкнул Барнс.

- Итак, Пит, этот сукин сын терроризирует город. Читал сегодня утром газеты? "Семнадцатилетняя красотка с лицом, превращенным в фарш!" На нашем участке, Пит. О'кей, у нас поганый участок. Он весь прогнил и смердит, и некоторые люди думают, что так было всегда. Но меня это угнетает, Пит. Господи, мне от этого просто не по себе.

- Этот участок не так уж и плох, - задумчиво возразил ему Барнс.

- Ах, Пит, - вздохнул Уиллис.

- Ну ладно, пусть он прогнил и смердит. Мы делаем все, что можем. Черт возьми, а что от него ждать? Райские кущи с ангелами?

- Нет. Но мы должны их охранять, Пит.

- А мы что, этого не делаем? Триста шестьдесят пять | дней в году, и так каждый год. Газеты интересуются только громкими скандалами. Этот проклятый грабитель...

- Значит, мы должны его взять. У северного комиссариата такие проблемы все время висят на шее. Еще один труп. Все мы видим только трупы. Думаешь, очередной труп на них как-то подействует?

- Они неплохо работают, - заметил Барнс.

- Знаю, знаю, - нетерпеливо ответил Уиллис. - Но, думаю, моя идея им поможет.

- О'кей, - сказал Барнс, - я слушаю.

В пятницу пополудни в гостиной стояла печальная тишина. Молли Белл уже выплакала все слезы и теперь сидела молча. Ее муж замер напротив, а Берт Клинг растерянно стоял в дверях, гадая, зачем он, собственно, пришел.

Он отчетливо помнил Дженни, как она окликнула его, когда он уходил в среду вечером. Невероятная красавица, которую грызли опасения и заботы, омрачавшие ей жизнь. А теперь она была мертва. Странно, но он чувствовал себя в ответе за это.

- Она тебе что-нибудь сказала? - спросил Белл.

- Не слишком много, - ответил Клинг. - Казалось, её что-то мучает... Она казалась... весьма циничной и искушенной для своего возраста. Не знаю. - Он покачал головой.

- Что-то с ней было не в порядке, - сказала Молли. Голос у неё был очень тихий, едва слышный. Теребила носовой платок, который уже высох, потому что не стало | слез, чтобы его намочить.

- Полиция полагает, что это дело того самого грабителя, милая, ласково произнес Белл.

- Да, - ответила Молли, - я знаю, что они думают.

- Милая, я знаю, как тебе тяжело...

- Но что она делала в Айоле? Кто завел её на тот пустырь у моста Гамильтона? Она пошла туда одна, Питер?

- Думаю, да, - ответил Белл.

- Зачем ей нужно было идти туда? Зачем семнадцатилетней девушке забираться в такую глушь?

- Не знаю, милая, - сказал Белл. - Дорогуша, прошу тебя, успокойся. Полиция его найдет. Полиция...

- Найдет? Кого? - взорвалась Молли. - Грабителя? Но разве они найдут того, кто заманил её туда? Питер, ведь это на другом конце города. Зачем ей забираться в такую даль?

Белл снова покачал головой.

- Не знаю, милая. К сожалению, не знаю.

- Мы его найдем, Молли, - вмешался Клинг. - И северный комиссариат, и детективы из нашего участка будут заниматься этим делом. Не волнуйся.

- А если вы его найдете, - сказала Молли, - это что, вернет мне сестру?

Клинг наблюдал за ней: женщина, в двадцать четыре года ставшая старухой, сидела, обвиснув на стуле, печалясь об одной жизни и нося под сердцем другую. Они долго молчали. Наконец Клинг сказал, что ему уже пора, а Молли любезно предложила ему чашку кофе. Он с благодарностью отказался, потом они с Баллом пожали руки, и он ушел. Хрупкие, ломкие лучи предзакатного солнца заливали улицы Риверхида.

В конце улицы появилась ватага школьников. Клинг шагал, наблюдая за ними: детвора с чисто вымытыми лицами, долговязые подростки и хорошенькие девчушки обгоняли друг друга, толкались, перекрикивались, о чем-то сговариваясь.

Не так давно таким же подростком была и Дженни Пейдж. Он шагал неторопливо, ощущая острый вкус свежего воздуха и желая, чтобы скорее пришла зима. Это казалось странным, потому что он любил осень, вопреки тому, что она была порой умирания: лето спокойно уходит на отдых, умирают цветы, умирают дни и умирают...

Умирают девушки.

Он отогнал эту мысль. На углу против школы стояла тележка продавца сосисок. Продавец был в белом фартуке, с ослепительной улыбкой из-под усов. Нырнул вилкой в бак, полный сосисок, из которого валил пар, потом зачерпнул из другого бака капусту и отложил вилку. Потом взял закругленную палочку, зачерпнул из стакана горчицу, размазал её по сосиске и завершенный шедевр вручил девчушке, которой было лет четырнадцать, не больше. Та заплатила, и когда откусила сосиску, лицо её засветилось чистой радостью. Клинг засмотрелся на нее, но потом пошел дальше.

На дорогу выбежал пес и, подпрыгивая, помчался за мячом, который скатился с тротуара. Машина резко затормозила, завизжала резина, шофер покрутил головой, но, заметив счастливого пса, невольно улыбнулся.

На дорогу падали листья - оранжевые, красные, красно-бурые, рыжие и золотистые, как солнечные зайчики, покрывая тротуар шуршащим ковром. Он шагал, чувствуя, как они хрустят под ногами, вдыхал острый свежий запах и думал: "Это нелепо, ведь впереди у неё была целая жизнь".

Когда он вышел на перекресток, подул холодный ветер. Направился к станции, ветер пронизывал его ветровку и пробирал до мозга костей. Голоса детей, спешивших из школы, были все слабее и в конце Де Витт-стрит исчезли в свисте нового порыва ветра.

Задумался, не пойдет ли дождь.

Вокруг ревел ветер, трубя о городе, полном тайн и страхов, об ужасе смерти, и ему сразу стало ещё холоднее; ему вдруг захотелось отвернуть воротник, чтобы почувствовать приятное тепло, потому что озноб неожиданно пополз по его спине и повис на шее, как холодная дохлая рыба.

Приближаясь к станции и поднимаясь по ступеням, он все ещё размышлял о Дженни Пейдж.

ГЛАВА VII

Девушка сидела, заложив ногу за ногу.

Сидела напротив Уиллиса и Барнса у лейтенанта в кабинете, на втором этаже 87 участка. Ноги у неё были хороши. Юбка едва прикрывала колени, и Уиллис не мог не заметить, насколько они хороши. Длинные, стройные, с округлыми икрами, которые сужались к тонким щиколоткам, изящество которых ещё оттенялось черными лодочками на высоких каблуках.

Волосы у девушки были огненно-рыжими, и это было хорошо. Рыжие волосы заметнее. Еще у неё было милое личико с маленьким ирландским носиком и зеленые глаза. Молча, серьезно она слушала мужчин, и по её лицу и глазам было ясно, что это интеллигентная девушка. Время от времени она глубоко вздыхала, причем отличный покрой её туалета не мог скрыть вздымавшуюся грудь.