Перегрин внезапно понял, что это не просто обмен любезностями. Вступление Адама в масонское Братство было ключевым фактором, делающим его в глазах Братьев пригодным для главы объединенного командования.

- Исключая обязательства, уже принятые перед иным Трибуналом, согласен, - сказал Адам.

Мастер встал и сделал знак Кроуфорду, потом обратился к широко открывшему глаза Перегрину.

- Боюсь, мистер Ловэт, теперь я должен просить вас покинуть нас, сказал он тоном благожелательного приказа. - Брат Кроуфорд проводит вас в библиотеку. Ваши товарищи зайдут за вами, когда мы закончим наши дела здесь.

Когда Адам взглядом подтвердил этот приказ, Перегрин, хоть и неохотно, повиновался. Оставшись один в библиотеке, он ждал почти час, беспокойно расхаживая и все больше тревожась. В конце концов он услышал за дверью легкие, твердые шаги Адама. Через мгновение масонский опекун Перегрина открыл дверь и впустил Маклеода и самого Адама.

- Раньше, чем вы спросите, - сказал Перегрину последний с кривой улыбкой, - достаточно сказать, что меня приняли в Братство Вольных Каменщиков как Мастера и мне вверены сопутствующие знаки, слова, рукопожатия и пароли. Мастер... а он, кстати говоря, Великий Мастер всей Шотландии и был большим другом моего отца... Мастер сообщил мне, что это называется "посвящение без соблюдения церемонии". Такое, конечно, бывает нечасто, но помогает сберечь время.

Маклеод позволил себе тихо хмыкнуть, увидев выражение лица Перегрина.

- Как только что назначенному специальному представителю Великого Мастера, это также дает ему полное право управлять соответственными ресурсами Масонской Общины в добавление к нашим собственным ресурсам, сказал он.

- А теперь вернемся в каминный зал, - рассмеялся Адам. - Мне достоверно сообщили, что дворецкий, столь внушительно встретивший нас у парадной двери, уже с час назад велел своим подчиненным приготовить для нас горячий ужин, прежде чем мы приступим к серьезному планированию. Да и вообще, бутербродов для того, что нам еще надо сделать сегодня вечером, недостаточно. Теперь, когда мы получили подкрепление, начинается настоящая игра!

Тем временем Фрэнсис Ребурн пытался объяснить своему начальнику, что именно пошло не так в Мелроузе. Он только что прилетел на вертолете после зачистки хвостов, оставшихся после ликвидации Нейпира, напитанный энергией предсмертных мук Нейпира, и твердо решил не принимать на себя вину за решение инспектора.

- Однако за молнию отвечал ты, - проскрипел Верховный Мастер. - Почему ты не воздержался?

Ребурн, одетый в белое и стоявший на коленях в знак повиновения посреди съежившегося круга служителей Верховного Мастера, не дрогнул перед гневом старика.

- Возможность совершить то, что планировалось изначально, уже была упущена, - спокойно сказал он. - К тому времени, как Нейпир сообщил мне о том, что сделал, было уже слишком поздно забрать медальон и положить его в аббатстве до ухода масонов. Учитывая изменение обстоятельств, самым целесообразным казалось действовать в соответствии с изменениями, внесенными Нейпиром. Удар по машине Синклера был точным и сильным. Я не могу объяснить, как он ухитрился вовремя заметить опасность и спастись, но атаковать его вот так, без должной подготовки, придумал не я.

- Впустую, впустую... - пробормотал Верховный Мастер со старческой сварливостью. - Мы могли бы отдать Таранису сотни... а теперь Синклер снова ускользнул от нас...

- Боюсь, может дойти до того, что нам придется ускользать от него, Верховный Мастер, - сказал Ребурн тревожно. - Он промелькнул сегодня утром, как я и ожидал: он, Маклеод и Ловэт. К несчастью, Вольные Каменщики установили наконец связь между этой тройкой и несчастьями, приключившимися со столькими их собратьями за последние недели. Всех троих забрала полиция раньше, чем я смог что-то предпринять. Я надеялся, что их арестовали - это по крайней мере обезвредило бы их на время, - но мои агенты не смогли подтвердить никаких официальных полицейских действий. Очевидно, их ни в чем не обвиняют... потому я считаю, что их схватили скорее масоны, чем полиция. Дальше я копать не посмел.

- Выходит, Вольные Каменщики сейчас слушают то, что может им сказать Синклер, и только вопрос времени, пока он убедит их заключить союз, подытожил Верховный Мастер. - Ах, хитер Повелитель Охоты!.. Остается думать, не он ли со своими людьми вторгся на прошлой неделе в пределы нашей защиты.

- Мы так и полагали, - ответил Ребурн. - Они вернутся и, вероятно, с подкреплением.

- О да, причем в ближайшие два дня, если они надеются использовать инерцию нарастающей луны, - ответил Верховный Мастер. - Таранис должен быть готов для них - и к приятному жертвоприношению во славу его!

В ту ночь Адам начал инструктировать новых союзников о дальнейших подробностях формы, в какой желал получить поддержку масонов в грядущей атаке на врага. Мастер решил, что все детали кампании не должны выйти за пределы присутствующих и еще немногих тщательно отобранных участников, хотя взялся организовать общую работу по их поддержке, когда форма будет выбрана. После перерыва на ужин каминный зал превратился в зал военного совета: с расстеленными на одном конце длинного стола картами и составлением списков возможных рекрутов на другом конце. Маклеод был в гуще событий как заместитель Адама, осуществляя связь с масонами, многих из которых знал.

Поскольку у Перегрина не было военной подготовки и почти не было формального эзотерического опыта, он сначала держался на заднем плане, слушая, наблюдая и чувствуя себя пятым колесом в телеге. При первой же возможности он ушел и, устроившись в одной из гостевых комнат, смог наконец нарисовать то, что ощутил под мостом. Результатом стал, как уверил его на следующее утро Маклеод, почти фотографический портрет Фрэнсиса Ребурна - или Тюдор-Джонса, - присутствующего при страшном убийстве Нейпира.

Абсолютный ужас нарисованного подчеркивал, как не смогли бы сделать слова, то, что Адам пытался сказать им о крайней жестокости врагов. Это создало настроение на весь следующий день. К середине утра Перегрин начинал чувствовать себя полноправным участником, хотя не знал, удивляться ли ситуации, которая очень быстро становилась похожа на настоящую военную операцию, или себе, столь легко принимающему происходящее.