— Понимаю, — повторил он. — Это все, что ты хотел мне рассказать?

— Да. Можно прибавить только, что бедная Марго похоронена в новом фамильном склепе на касуоллском церковном кладбище, — грустно закончил Марш. — Всего два дня оставалось до Рождества! Мы… — Тут Торли опомнился: что-то во фразе Дональда, видимо, насторожило его. Биржевой маклер перестал звенеть в кармане монетами и отвернулся от окна. — Что значит «все, что я хотел тебе рассказать»?

Холден беспомощно всплеснул руками:

— Ну, не знаю, Торли!.. Только… я впервые слышу, чтобы Марго была нездорова!

— А никто и не говорит, что она была больна, — раздраженно заявил приятель. — Здоровье у нее было отменное, а такое несчастье может случиться с каждым. Доктор так и сказал.

— Смерть от перевозбуждения на вечеринке? — с сомнением произнес майор.

— Послушай, Дон, ты что, сомневаешься в компетентности Шептона или в его порядочности? — разозлился Марш.

— Нет! Конечно нет! — успокоил его Холден. — Только…

— Понимаю, старина, ты потрясен, — сочувственно проговорил приятель. — Как и все мы поначалу. Это произошло так внезапно и так ужасно! — В его глазах блестели слезы. — Но эта трагедия еще раз напомнила о том, что каждый из нас может встретить свою смерть в расцвете лет.

Торли потоптался на месте, словно не решаясь затронуть какую-то очень важную тему.

— И вот еще что, Дон, — наконец отважился он. — Завтра я еду в «Касуолл». Ненадолго, конечно. Между прочим, впервые после случившегося. Знаешь, старина, я подумываю о продаже поместья.

Дональд был потрясен:

— Продать «Касуолл»?! Это при твоих-то доходах?

— А почему бы и нет? — с вызовом спросил Марш.

— Ну, знаешь, ответом на твое «почему бы нет» вполне может послужить его четырехсотлетняя история.

— Вот в этом-то все дело. — Голос друга изменился. — Это место нездоровое. Нездоровое как раз из-за своего почтенного возраста. Все эти древние портреты… Они создают тягостную атмосферу… — И, не потрудившись как-либо пояснить свое заявление, вдруг заметил: — К тому же там трудно набрать прислугу, а главное — мы никогда не сможем так выгодно продать эти земли, как сейчас.

— А что Силия думает по этому поводу? — с ноткой иронии в голосе поинтересовался Дональд.

Приятель проигнорировал вопрос и упрямо продолжал:

— Как я уже сказал, мы с Силией завтра уезжаем в поместье. И знаешь, старина, при любых других обстоятельствах я был бы только рад твоему обществу…

В комнате повисло неловкое молчание.

— При любых других обстоятельствах? — сухо повторил Холден.

— Да. — Торли снова уставился в пол.

— Стало быть, я не приглашен в «Касуолл»? — проговорил майор подчеркнуто учтиво.

— Дон, бога ради, ты просто не понимаешь! — воскликнул приятель почти жалобно.

— А что здесь можно не понять? — удивился Дональд. — Однако, Марш, если Силия едет с тобой…

— Дон, в ней-то все и дело! — объяснил Марш. — Я не хочу, чтобы ты виделся именно с Силией.

— Вот как? — вежливо поинтересовался Холден. — Почему же?

— Не встречайся с ней хотя бы сейчас, — попросил приятель. — Может быть… позже…

— Торли… — Холден засунул руки в карманы. — Я уже понял, что последние несколько минут ты с преувеличенной дипломатичностью пытаешься сообщить мне о какой-то проблеме. Так что же ты собираешься мне сказать? Почему ты стремишься избежать нашей встречи с Силией?

— Да ничего особенного, дружище, — пробормотал Марш. — Просто…

— Ответь мне! — приказал майор. — Почему ты не хочешь, чтобы я виделся с Силией?

— Хорошо, если ты настаиваешь, отвечу. — Торли сохранял невозмутимый вид. — Мы немного обеспокоены состоянием ее рассудка.

Теперь молчание казалось нескончаемым.

Если не считать круглого пятна света от настольной лампы, в который попадали только зачехленная софа да край ковра на полу, гостиная была погружена во мрак — и итальянское зеркало, привезенное в семнадцатом столетии кем-то из предков Деверо, и буфет с сервским фарфором из Версальского дворца, и диванчик времен Первой империи, притулившийся у дальней стены. А за окном над садом в бледном свете восходящей луны уже мерцало несколько звезд.

Дональд Холден прошелся по комнате, не замечая всего этого великолепия. Его шаги гулко отдавались в тишине. Приятель молча наблюдал за ним. Наконец Холден остановился перед Торли и заглянул ему в глаза:

— Ты что, хочешь сказать, что Силия ненормальная?

— Ну что ты! Ни в коем случае! — насмешливо произнес Торли, растянув губы в фальшивой улыбке. — Конечно, все не настолько серьезно. Наверняка любой хороший психиатр вылечит ее. Если только Силия согласится сходить к нему. Во всяком случае… — Он помедлил. — Я надеюсь, что болезнь не окажется гораздо серьезнее.

Реакция Дона оказалась неожиданной — он расхохотался.

Марш был потрясен.

— Неужели это смешно? — укоризненно спросил он.

— А разве нет? — улыбнулся Холден.

— И что тебя так развеселило? — обиделся приятель.

— Во-первых, я не верю ни одному слову об этой дурацкой болезни. — Мысль о том, что нежная сероглазая Силия может быть сумасшедшей, вызвала у Дональда новый приступ смеха. — А во-вторых…

— Да?

— Я знаю, зачем тебе эти хитрые маневры. Ты хочешь избавиться от меня, чтобы освободить местечко для вашего замечательного мистера Херст-Гора.

— И в мыслях не было! — воскликнул Торли в искреннем возмущении и тут же задумчиво прибавил: — Думаю, выбрав тебя, Силия сглупила бы. Если бы она была в состоянии выйти замуж. Ты только представь, этот парень умудрился сохранить место в парламенте после ухода консерваторов! Нет, он далеко пойдет! Не то что ты… Прости, конечно, старик! Ведь ты у нас не слишком состоятельный человек, правда?

— Безусловно, — согласился Холден. Его ошеломили слова Марша: «Если бы она была в состоянии выйти замуж». Но волнение заставило его собраться. — Но давай оставим в покое мистера Дерека Херст-Гора и вернемся к вопросу о ненормальности Силии.

Торли смутился:

— Не произноси ты это слово! Оно мне не нравится.

— Ладно, давай назовем это душевным расстройством, — предложил Дональд. — И как же оно выглядит?

Приятель отвел глаза:

— Она говорит странные вещи.

— Какие именно? — настаивал майор.

— Просто невыносимые! Безумные, ужасные слова! — Внезапно Торли взглянул на собеседника и побледнел. — Дон, я очень люблю Силию. Больше, чем ты мог бы предположить, знай ты все обстоятельства этого дела… Пойми, мы не можем допустить скандала! Но если она будет продолжать говорить все это…

— Что, например? — холодно поинтересовался Холден.

— Прости, старик, — развел руками Марш. — У меня сейчас нет времени вдаваться в подробности.

— А если я сам скажу тебе? — заявил майор.

— То есть как это?

— Она, случайно, не говорила, что считает смерть Марго неестественной?

Бледные вечерние звезды над садом заглядывали в окно. Торли и Холден застыли в молчании. Наконец Дональд продолжил:

— Скажи, Торли, даже если бы Силия совершенно обезумела, — Дон передернулся от этой мысли, — почему ты так беспокоишься по поводу нашей встречи? В конце концов, я ведь старый друг вашей семьи и не могу причинить ей вреда. Или ты уверен, что Силия вовсе не сошла с ума, а просто говорит правду о смерти Марго? И ты боишься, что я поддержу ее? — Холден приблизился на несколько шагов. — Послушай, Торли, а ведь ты прав. Я действительно поддержу ее. И если ты попытаешься строить против Силии козни, то берегись! Это всего лишь маленькое дружеское предупреждение.

Приятель отвернулся, и его ответ прозвучал почти жалобно:

— А ты изменился!

— Я изменился?! — удивленно воскликнул Дон. — А ты сам…

— Изменился?! — Марш был удивлен не меньше. — Не думаю. Я по-прежнему удачливый бизнесмен, и, если у нас с тобой, старина, дойдет до… разногласий, мы еще посмотрим, кто одержит победу: мастер виртуозных комбинаций, — он самодовольно похлопал себя по груди, — или ты. — Торли прервал свой эмоциональный монолог и закончил смущенно: — Только ты должен понять, хотя бы ради нашей давней дружбы, что несправедлив ко мне.