- Это хорошо. А здесь кого мы пасем?

- Тот Нефед назвал своего подельника Журом. Говорит, что именно он вырубил того фирмача в подъезде.

Сыщики говорили нарочито громко, зная, что каждое их слово слышит затаившийся внутри квартиры бандит.

И старший группы, приказал: Ты, Толян, поднимись на несколько ступенек вверх - блокируй чердак, а Евгений пусть спуститься на пролет вниз. Я же побуду здесь сбоку дверей у стеночки. А то этот Жур, судя по всему чудик отчаянный, того гляди глупость какую-нибудь попытается выкинуть. Рисковать не будем, стреляйте без предупреждения.

Жур с тоской прислушался к приготовлениям снаружи: "Идти на прорыв бесполезно. Если даже вырублю того, что стоит у дверей, другие двое пристрелят без раздумий".

Он с тоской посмотрел на застывшую в тревоге Люську: сейчас она ему показалась самой красивой бабой в жизни. Ранее неоднократно судимый он хорошо знал, что долгие годы не увидит так близко оголенных соблазнительно пухлых женских плеч, розовеющих из под узких полосок домашнего сарафана. И отбрасывая от себя ненужные сомнительные мысли, резко отвернулся и прильнув к двери выкрикнул: Эй, начальник, сдаюсь. Я - чист и выхожу без оружия. Пусть твои ребята с испугу пальнут.

- Давай Жур, не торгуйся! Ты нам нужен живым: что толку в тебе мертвом? Никаких признательных показаний и прокуратура затаскает на допросы. Выходи!

Дверь приоткрылась и Жур с поднятыми руками медленно с опаской протиснулся на лестничную площадку. Когда на его запястьях защелкнулись наручники вздохнул с облегчением: "Обошлось, жить будем".

Когда Жура вели по двору он с тоской посмотрел на угнанную у коммерсанта "десятку": "Не вышло! А жаль: не успели гульнуть с Нефедом. Обидно, что менты так ловко сработали!"

Уже сидя в машине с надеждой спросил: Вы, мужики, из МУРа?

Высокий сыщик с короткой бородкой заморского шкипера, обнажив крепкие белые зубы, весело пояснил: "Мы из специального отдела милиции".

И хотя Жур никогда не слышал о подобном подразделении, он почувствовал невольную гордость, что его повязали не обычные простые менты, а сыщики из особого секретного отдела.

ПОЕЗДКА В ПРОШЛОЕ

Вагон мерно покачивая боками, постепенно убаюкал и смягчил ярость Перова. Вспоминая недавную ссору с женой, он уже мог рассуждать вполне здраво: "Совсем баба с цепи сорвалась. И в молодости как лютый пес на меня бросалась, а в последнее время и вовсе остервенела. Похоже с возрастом стала выходить в тираж и потому бесится в отсутствии поклонников. Уж лучше бы завела нового любовника и оставила меня в покое. Какая же все-таки Елизавета сволочь: устроила сегодня очередной дикий скандал из-за пустячного повода!"

Накопившиеся многочисленные обиды заставили Перова вновь задергаться в бессильной злобе. Но вспомнив растерянное лицо жены, не ожидавшей решительного отпора со стороны затюканного, обычно безропотного мужа, Перов злорадно ухмыльнулся: "Сегодня впервые за годы совместной жизни не приду ночевать. Пусть она покрутится от ревности как я мучился из-за её бесчисленных закидонов. Я и сам не знал, что способен на такую авантюру: сорваться с привычного места и в одночасье поехать в Санкт-Петербург к женщине, о которой уже семь лет ничего не знаю. Может быть за это время Нина вышла замуж и успела меня позабыть? Хотя, нет: там в турпоходе в лесу среди вековых елей у задиристо разбрасывающего по сторонам дразнящие россыпи искр костра, она крепко прижималась ко мне своим молодым крепким телом и шептала бессвязные нежные слова. Нет, не могла она забыть той захлестнувшей все её существо всепоглощающей страсти первой любви. И если сейчас Нина свободна, то примет меня с радостью. С моим опытом классного программиста я быстро найду здесь работу, и буду жить с ней душа в душу. Интересно, как нина сейчас выглядит, превратившись из молоденькой девчонки во вполне зрелую женщину?"

Перов попробовал представить себе повзрослевшую Нину, но не смог: воображение упорно подсовывало её юное заплаканное лицо в аэропорту. Тогда она, как могла, оттягивала момент прощания, не решаясь вступить на трап, каждая ступень которого неумолимо будет отделять её от взрослого женатого человека, которым она имела несчастье так сильно увлечься!

Этот её прощальный, наполненный горечью расставания взгляд не так уж часто тревожил память Перова. Это обычно случалось после очередного жестокого скандала с женою, когда та допекала его особенно сильно. И тогда неудержимое воображение рисовало радужные картины безоблачной идеальной жизни с Ниной, смотрящей на него с подобострастной преданностью щенка, безоглядно признавшего нового хозяина своим властелином и повелителем. В этой постылой, заполненной ревнивыми скандалами жизни, никто и никогда больше так не смотрел на Перова! И ему хотелось верить, что за прошедшие годы этот наполненный преданной нежностью взгляд влюбленной в него женщины не изменился и по-прежнему устремлен в его сторону.

И все же сомнения терзали его: "Ведь Нина могла не раз влюбиться, разочароваться и вновь кем-нибудь увлечься, оставив себе лишь смутные воспоминания о мимолетном отпускном приключении. Нет, зря я все это затеял! Нельзя дважды войти в одну и туже реку! А вдруг все-таки можно?!"

И всю дорогу до Санкт-Петербурга Перов переходил от отчаяния к спасительной надежде на успех предпринятого им путешествия. Иногда ему хотелось выскочить из поезда и поехать назад к ненавистной Елизавете. И он ловил себя на мысли, что такой вариант кажется ему вполне возможным: "Уж лучше привычный ужас постоянных скандалов, чем пугающая неизвестность новой жизни с почти совсем неизвестной мне женщиной".

Когда за окнами показались пригородные строения и поезд замедлил ход, Перов ещё и сам не знал, на что сможет решиться. Выйдя на серый асфальт перрона, он достал записную книжку, и ещё раз сверил адрес.

"А может быть я зря все это затеял? Поброжу весь день по городу, схожу, как мечталось, в Эрмитаж или Русский музей, а вечером уеду. И никаких последствий, способных осложнить мою жизнь. К тому же я в случае неудачи рискую испортить воспоминания о единственном удачном в моей жизни любовном приключении. А все-таки интересно узнать, насколько точны были мои мечты все эти годы постоянных конфликтов и выяснения семейных отношений. Я поеду к Нине, и будь, что будет!"

Таксист, услышав названный адрес, сердито к нему повернулся:

- Это же совсем рядом с вокзалом!

- Ничего, я заплачу, сколько скажешь. Не блуждать же мне по незнакомому городу.

- Впервые у нас?

- Нет, в третий раз. Когда-то в юности ещё ребенком привозили сюда родители, потом лет десять был здесь в краткосрочной командировке, и вот вновь приехал!

- По делам фирмы?

- Нет, жениться!

- Ну тогда я поеду медленно: может быть по дороге раздумаешь!

И таксист весело рассмеялся собственной шутке.

Вновь сомнения охватили Перова и он с трудом удержался, чтобы не потребовать везти его обратно к вокзалу.

Машина остановилась недалеко от канала возле серого невзрачного здания.

"Так вот где она живет, а в моем воображении рисовалось здание с колоннами и изображением мифических атлантов, поддерживающих незримые, но тяжелые небеса. Очередная моя глупость! Что ждет меня там за обшарпанной дверью подъезда?"

Наконец, решившись, он взялся за поблескивающему потемневшим металлом ручку и потянул тяжелую дверь на себя. И под жалобно-недовольный скрип ржавой пружины Перов шагнул в полутемный проем дурно пахнущего подъезда...

Через полчаса Перов сидел в уютной комнате и удовлетворенно наблюдал как молодая женщина со счастливой улыбкой суетливо выставляет на стол нехитрое угощение. "Немного, конечно, располнела и взгляд уже не прежний безмятежный, а с явным налетом грустного разочарования. Но по-прежнему привлекательна детская беззащитность, проглядывающая вопреки желанию создать видимость многоопытной, знающей себе цену женщины".

Внезапно Перов ощутил сильное физическое влечение к гостеприимно хлопочущей хозяйке. Но не зная, как она воспримет его порыв после долгой разлуки, с трудом преодолел желание, не медля, заключить её в свои объятия. Он достал из спортивной сумки, предусмотрительно захваченную тяжелую, похожую на снаряд бутылку шампанского: Это полусладкое, как ты любишь.