На дверях одного из четырех домов в этом ряду все еще было различимо его название, выведенное черной краской на грязно-желтом фоне. Конторы помещались на четвертом этаже. Из пыльных окон было вывешено объявление, гласившее: "Эти замечательные помещения сдаются в аренду. Обращайтесь к смотрителю".

Инспектор постучал. На его стук явился плохо выбритый человек с красными подозрительными глазами и одетый в какую-то рвань.

- Полиция?- недовольно пробурчал он, когда инспектор объяснил, что ему требуется.- К нам уже приходили. Ничего не нашли.

- И все-таки я хотел бы посмотреть, если вы не возражаете,- возразил Маллет.

Они вместе поднялись по лестнице и вошли в опустевшую контору. Она состояла всего из двух комнат, без мебели, не считая пары письменных столов и сейфа, дверца которого была распахнута, открывая взорам пустоту. Маллет быстро обошел помещения, его шаги гулко стучали на полу, не покрытому ковром, в то время как смотритель наблюдал за ним, стоя у двери. В дальнем углу второй комнаты находилось окно, выходившее на задний двор. Он распахнул его и спросил:

- Что это?

- Пожарный выход,- отозвался смотритель.- Они оборудовали его, люди из "Англо-голландца", вскоре после того, как сняли это помещение.

Инспектор высунулся из окна и уставился на узкую железную лестницу. Окно было расположено под таким углом, что за ним никак не могли подглядывать окрестные жители. Стена дома, стоявшего рядом, возвышалась защитным экраном, надежно загораживавшим его от посторонних глаз. Стена здания, расположенного напротив, была глухая. Маллет задумался. Внизу должен был находиться Блэк-Дог-Корт, а оттуда, как он знал, переулок вел на Флит-стрит. Это был хитро придуманный задний выход - или вход. Он удовлетворенно кивнул и выпрямился.

- Вы увидели все, что хотели?- спросил человек за его спиной.

- Я увидел все, что можно увидеть отсюда,- отозвался Маллет,- но есть еще одна вещь, сейчас здесь отсутствующая, на которую я тоже хочу посмотреть. Вы не покажете ее мне?

- А что это?

- Зонтик.

- О чем вы говорите? Какой еще зонтик?

- Зонтик, который здесь оставил арендатор, когда в последний раз покидал это место.

Смотритель внезапно стал разговорчивым.

- Не знаю я ничего ни про какой зонтик!- выкрикнул он.- Честно не знаю! Не понимаю я, к чему вы клоните, начальник! Я здесь сызмальства живу, вот уже тридцать лет, и никогда в глаза не видел никакого зонтика! Спросите у любого, кто живет по соседству, они вам расскажут, что я за человек...

Тем временем Маллет крепко, но деликатно взял его под руку и увлек вниз по лестнице.

- Зонтик,- вкрадчиво нашептывал он в паузах между протестами смотрителя, которые вскоре сменились хныканьем.- Чудесный шелковый зонтик. Наверняка с широкой золотой ручкой. И инициалами. Или, возможно, даже с именем и адресом. Да, наверняка с именем и адресом. Где же он?

Наконец они добрались до нижней площадки. Судорожно дернувшись, смотритель вырвался из рук инспектора и исчез в своем сумрачном обиталище под лестницей. Раздались звуки опрокидывающихся от суетливых движений стульев, поворачивающегося в замке ключа, открывающейся и закрывающейся дверцы шкафа. Потом бледный от страха смотритель вернулся и сильно дрожащей рукой протянул детективу зонтик, в точности соответствующий описанию.

- Благодарю вас,- холодно проговорил Маллет.- Это то, что я имел в виду.- Он осмотрел золотую ленточку, украшавшую ручку.- Ну вот, полные имя и адрес. Как я и думал. Так-так!

- Я не собирался оставлять его у себя, начальник,- твердил смотритель.

- Нет?

- Нет. Понимаете, дело было так. "Англо-голландец" не появлялся - день, два, три, может, больше, вот я и подумал, что надо бы мне сходить наверх, посмотреть, все ли вещи целы, понимаете? И нашел там этот зонтик - вроде как отложенный, за дверью. Я не посмотрел на имя на ручке и все такое, просто подумал, что надо бы подержать его у себя до тех пор, пока хозяин его снова не объявится. Потом приходила полиция и все такое. Я снова глянул на зонтик и, когда увидал, чей он, струхнул. Просто не знал, что с ним делать. Я даже словом не смел обмолвиться о том, что эта штука у меня.- Смотритель беспокойно вгляделся в глаза Маллета, пытаясь угадать, верит ли тот ему.Я... я клянусь, я никогда не делал ничего плохого, начальник, вот только то, что я вам сейчас рассказал, и это все.

Маллет резко его оборвал:

- Достаточно!

История могла быть правдива, а могла быть и выдумана от начала до конца. У него было достаточно опыта, подсказывавшего, что представители определенных классов испытывают страх ко всему, что связано с полицией, и, как правило, ей не доверяют. Но теперь, когда он добыл основное вещественное доказательство, уже не имело никакого значения, лжет ли этот человек или говорит правду.

- Вы говорите про "Англо-голландца" так, будто это был один человек,сказал он.- Значит, только один человек пользовался этими помещениями?

- Сначала, когда они только въезжали, их было не то двое, не то трое. Приходили и уходили. А после остался лишь один. Имени его я так и не узнал вот почему и называл его "Англо-голландец".

- Он приходил регулярно?

- Нет, далеко не каждый день. А иногда приходил утром, в десять часов или около этого, и уходил вечером. Я даже никогда не видел, чтобы он уходил на обед. Я еще все удивлялся: а чем он тут весь день занимается в одиночку? Посетителей у него никогда не было.

Маллет достал из кармана фотографию.

- Он выглядел примерно так?

Смотритель с сомнением вглядывался в нее.

- Я немного близорук,- признался он.- Поэтому не поклялся бы под присягой, что это тот самый человек.

- Но похож?

- Ну да, похож. Можно сказать, человек такого же типа. Но бесполезно просить, чтобы я под присягой...

- А я и не прошу,- бросил Маллет и зашагал прочь.

Несмотря на резкость произнесенных им слов, сердце его пело. Потому что на фотографии, которую он показал смотрителю, был запечатлен Колин Джеймс, а зонтик у него под мышкой был зонтиком Лайонела Баллантайна.

Фрэнк Харпер бесцельно прохаживался по Флит-стрит. Выражение его лица, когда он шел в табачную лавку, было явно мрачнее, чем обычно бывает у счастливо помолвленного молодого человека. Покупая сигареты, он говорил себе, что многовато курит. Вот уже не в первый раз за последние несколько дней Харпер приходил к этой мысли, но дело все равно всегда заканчивалось тем, что он отправлялся куда-нибудь и покупал очередную пачку. Потому что, что бы ни подсказывал ему здравый смысл, в конечном счете последнее слово за собой оставляли взвинченные нервы, которые и гнали его искать облегчения. Хотя он отлично знал, что облегчение будет лишь временным, и это будет продолжаться до тех пор, пока не устранится основная причина беспокойства. А эта причина лежала у него в кармане, лежала вот уже два дня - письмо от любимой девушки, настойчиво задававшей ему вопрос, на который он не мог ответить. Утром к этому письму прибавилось другое, с упреком за то, что он ей не пишет. И Харпер знал, что вскоре придет третье, и, возможно, оно будет чуточку резче, чем предыдущие. Теперь он, которого еще совсем недавно вознесло на вершину счастья, видел самого себя бредущим вниз по длинному склону навстречу неминуемой размолвке, даже разрыву. Наверное, она напишет: "Если ты не желаешь мне рассказать, я не выйду за тебя замуж!" Неужели дойдет до этого? Харпер пожал плечами, закуривая сигарету. Ну что же, чему быть, тому не миновать! А пока с этим ничего нельзя поделать, кроме как курить без конца и горячо надеяться, что такого не произойдет. Если девушка не доверяет мужчине, с горечью подумал он, то... Но тут его перебила другая мысль: "А если этот мужчина сам себе не доверяет?"

Выходя из магазина, Харпер столкнулся на тротуаре с дородной фигурой. Он рассеянно пробормотал "Простите!" и пошел дальше. Но человек, которого Харпер задел, обернулся на звук его голоса и быстро пошел за ним.