Приземление прошло вполне благополучно. Ожидавший под мачтой электромобиль ассоциации отвез четверку советских делегатов в уютный отель при аэровокзале. В Нью-Йорке им предстояло провести не более суток завтра был день сбора делегаций в Майами. Разбитной мулат, неплохо говоривший по-русски, - клерк ассоциации - взялся показать до вечера все, что можно увидеть за такое ничтожное время в самом большом городе Земли. То есть галопом провезти по всемирно известным местам.
Они наскоро пообедали, причем Марина во всеуслышанье провозгласила, что "книги не врут". Оказывается, она где-то прочла, что в Америке овощи и фрукты отличаются "рекламным" видом, они всегда крупные, спелые, идеально свежие, но при этом водянистые и довольно-таки безвкусные. Сказывается погоня за внешней привлекательностью товара, обилие всяких химических стимуляторов. То же и с мясом: бифштекс - загляденье, а на вкус... Клерк по имени Стив откровенно хохотал: "Мы-то знаем, что к чему! У богатых людей собственные фермы - не на продажу, для себя... Яички прямо из-под курочки, и коровка травку щиплет, какую сама хочет".
Конечно же, поездка была суматошной, впечатления насыпались грудой, без всякого толку. Важное забылось, мелочи застряли в памяти. Поражал и подавлял размах города, невероятное многолюдье. Перенасыщенность транспортом чувствовалась везде... Нередко встречались полицейские оцепления. Это значило, что здесь только что разбились, смяли друг друга в лепешку несколько электромобилей или "каров" на водородном горючем. Впрочем, заслоны исчезали быстро: искореженные обломки утаскивал специальный вертолет, раненых и погибших увозили машины с красными крестами... а рядом уже нетерпеливо взревывало тысячеколесное стадо. Скорее, скорее!..
Стив спросил - правда ли, что в Москве больше нет частного транспорта? Почти нет, ответил Тарханов, и целые районы закрыты для него. Да и зачем он нужен, если длина метрополитена - уже больше тысячи километров; весь город опутан подвесными дорогами и набит электрическими такси? Мы тоже могли такое сделать, отвечал Стив, но беда в том, что для американца собственный автомобиль - это не просто средство передвижения. Это гордость, залог чувства собственной полноценности, способ пустить пыль в глаза соседям и знакомым, возвыситься над ними. Житель Нью-Йорка согласен хоть ежедневно получать увечья в авариях, часами простаивать в заторах, разоряться, покупая все более модные машины, - но от "звания" автовладельца не откажется, и никакой президент ничего с этим не поделает...
- Ну почему же? - возразила Марина. - Вот лет пять назад запретили же у вас ношение и продажу огнестрельного оружия? Тоже, помню, кое-кто из ваших политических деятелей кричал, что этот закон несовместим с "американским национальным характером", и протесты были, и демонстрации всяких левых и правых... А все равно запретили.
Стив засмеялся. Делал он это очень охотно, смеялся от души, заразительно...
- Да, вы действительно люди другой природы! Кто у нас обращает внимание на эти запреты? Самые трусливые посдавали "пушки", а остальные... Как нельзя было пятьдесят лет назад пройти в темное время по парку, так и теперь. Только вместо пули всадят в вас пучок парализующего излучения: оно и бесшумно, и удобно. Серьезные банды располагают даже лазерным оружием...
- Оптимистка ты, Марина! - вмешался Волновой. - А вот я тут не в первый раз и могу подтвердить: американцев не переделаешь.
- Может, и удалось бы, да никто за это не берется! - сказал Стив. Дьявол нами, видимо, доволен, а господь бог давно махнул рукой...
Они колесили по районам, в каждом из которых были заметны свои национальные признаки. Стив сообщил, что ирландцев в Нью-Йорке больше, чем в Дублине, а итальянцев - чем в Неаполе. Бегло осмотрели немецкий Йорквилль, отличавшийся аккуратными газончиками и розариями; китайский Чайнатаун, где даже телефонные будки были сделаны в виде маленьких пагод; традиционно хмурый и замусоренный негритянский Гарлем с улицами громадных полуразрушенных домов для самых бедных - хозяева не считали нужным ремонтировать "убыточные" жилища... От Гарлема, оставившего мрачное впечатление, было рукой подать до прославленного Бродвея. По причине дневного времени не удалось полюбоваться феерией электрического огня; но и днем на улице кипела жизнь. В пестроте бесчисленных реклам тонули скромные фасады театров. Судя по фотовитринам, здесь шли самые разнообразные спектакли - от Софокла и Чехова до откровенно порнографических шоу. Это тоже была традиция. Марина не утерпела, заглянула в два-три магазина. Стив сказал, что отец его помнит время, предшествовавшее ядерному разоружению: обнищание страны, всеобщую девальвацию. Тогда полиняли карнавальные одежды "Великого белого пути", и стояли заколоченными десятки магазинов, и голодные толпы из Гарлема среди дня громили продуктовые лавки...
Тарханов больше всего переживал оттого, что не было времени походить по выставочным залам. И все же они осмотрели выставку некоей малопонятной, издающей треск и завывание, испускающей лучи света "динамо-живописи" в музее Гугенхейма, а также обошли небольшой участок необъятного дворца искусств - Метрополитен-музея. Оказавшись на Манхэттене, нельзя было, разумеется, упустить случай полюбоваться зданиями Линкольн-центра недавно построенный голографический видеотеатр ледяным кристаллом нависал над колоннами Метрополитен-оперы. Повздыхали перед стареньким Эмпайр-Стейт-билдингом, едва достававшим до "пояса" супергигантам последних десятилетий. (Стив не замедлил доложить, что теперь квадратный сантиметр земли на острове Манхэттен стоит дороже, чем золотая пластинка той же площади.) Наконец Сурен увидел "с тыла" статую Свободы и решил, что она недостаточно внушительна...
К вечеру у гостей все перемешалось в голове: "динамо-живопись" и египетская скульптура с головами птиц и зверей, тяжелая пышность старых домов, выстроенных "под античность", электромобильные потоки, смелые наряды женщин, полицейские... Кстати, полицейские почему-то запомнились лучше всего. Если судить по старым американским фильмам, облик "фараона" не менялся уже лет тридцать-сорок. Это должностное лицо продолжает являть собой нечто вроде символа страны - теперь уже в большей степени, чем любые небоскребы. Небоскребы-то есть везде, а вот такие красавцы - только в Штатах. Стоят они, как правило, в одинаковых позах: ноги широко расставлены, руки за спиной. Сейчас, по летнему времени, на них серые рубахи с короткими рукавами, с расстегнутым воротом: брюки заправлены в высокие ботинки. Повсюду значки, эмблемы, бляхи, шевроны... На груди портативная, все время включенная рация, еще какие-то перебегающие огоньки. Широкий кожаный пояс спущен на самые бедра, к нему привешены блестящие наручники, рожок с патронами, дубинка. Все открыто, все без чехла, так и кричит: "Бойтесь, уважайте, перед вами - сила!" Большой старинный револьвер практически весь снаружи, только ствол засунут в кобуру. Ну какой же полисмен без "кольта-45"! Образ, созданный книжками-комиксами, кинолентами, телепередачами: рыцарь закона, грозный и справедливый, герой без страха и упрека... Может быть, это двадцать раз не соответствует действительности, но "фараон" производит впечатление...