- Марчелло? - переспросил я.
- Ну, прозвали его так... Он на Марчелло Мастрояни похож -не вообще, а в фильме "Развод по-итальянски", там он с усиками и такой какой-то неприятный.
- А на Раджа Капура он не похож? - осведомился я.
- На Раджа Капура? - Женька подумал. - А шут его знает. Я Раджа Капура толком не помню. Видел я "Бродягу", но давно, еще в школе когда учился.
Ну да, он Раджа Капура не помнит, а Анна Николаевна, наверное, "Развод по-итальянски" не видела: за семьей недосуг, да и зачем ей глядеть такие аморальные фильмы? Наверное, это и есть тот самый тип - чернявый с усиками...
- Мне вот тоже пленка позарез необходима! - заявил я. - Где бы его найти, этого Марчелло?
- А он в "Радиотоварах" работает, на проспекте Космонавтов. Лучше всего и закрытию магазина приходите, тогда с Марчелло общаться легче. Да ты вот сейчас и иди! - посоветовал Женька, глянув на часы. - Пока дойдешь, как раз без четверти семь будет. Ты к Марчелло подойди, прямо к прилавку, и скажи потихоньку: "У меня к вам дело, буду ждать на улице". И все. Как закроют магазин, Марчелло к тебе выйдет.
Чернявый продавец в "Радиотоварах" ничуть не походил ни на Раджа Капура, ни на Марчелло Мастрояни: неказистый парень, кривобокий слегка, и лицо неприятное. Но усики у него действительно имелись и густая черная шевелюра тоже.
Я полушепотом сообщил ему, что у меня есть дело и я буду ждать на улице.
Марчелло, ничуть не удивившись, кивнул и отошел к полкам.
Ровно в семь он вынырнул откуда-то из-за угла, бочком придвинулся ко мне и хрипловатым, простуженным голосом спросил:
- Вы насчет чего интересуетесь?
- В основном насчет Джонни Холидея, - небрежно сказал я. - Есть у вас что-нибудь новенького? Можно "Биттлов" тоже. Или шейк свеженький, если имеется. Женька Назаров уверял, что для вас ничего невозможного нет.
- Назаров - это какой? - недоверчиво прохрипел Марчелло.
- Женьку Назарова не знаете? - удивился я. - Такой маленький, рыженький. У него же уникальные джазовые пленки, что вы!
- Подумаешь, уникальные! - презрительно отозвался Марчелло. - В гробу я его видал, вместе с этими уникальными...
- Ну, ладно, - примирительно сказал я. - Это мне понятно: вы же специалист, он себя тоже считает специалистом... Словом, дискуссия на профессиональной почве!
- А чего мне с ним дискуссии вести? - Марчелло хмыкнул, - Специалист, тоже мне! Больше воображения, чем соображения.
Он, видимо, за что-то обиделся на Женьку. Но меня это даже устраивало.
- Ну, ладно, забудем о Назарове, раз вы с ним не в ладах, - сказал я уступчиво,- Мне ведь про вас не только Назаров рассказывал, а еще и Аркадий Левицкий.
Я говорил это небрежным тоном, но исподтишка наблюдал за Марчелло. Он весь скривился и опять хмыкнул.
- Это ваш приятель, что ли, Левицкий-то?
- Работаем вместе, - осторожно сказал я.
- Работа у вас, конечно, интересная, - с оттенком уважения заявил Марчелло.
- Передовая, можно сказать, работа. Передний край науки! Я лично науку ценю.
Но если ты ученый, так ты должен быть культурный человек, да? Но не хам!
Этого я не признаю, когда хамят. Хамить может кто? Вахтер какой-нибудь, если лезешь, куда не надо, или дворник. А если ученый хамит...
- Это вы про Левицкого, что ли? - осведомился я.
- А то про кого же! Я к нему со всей душой, а он...
- Недоразумение какое-нибудь вышло? полу-вопросительно-полуутвердительно сказал я, давая понять, что между такими людьми речь может идти лишь о недоразумении.
Марчелло клюнул на этот уважительный тон.
- Вас как зовут? - спросил он.- Борис? Давайте будем знакомы: меня Виталий зовут, Марчелло - это так просто, прозвали... Насчет пленок - это я приложу усилия, не сомневайтесь...Вам в накую сторону? Ну, мне тоже примерно туда.
Мы двинулись к перекрестку, и 'Марчелло сразу же вернулся к разговору о том, кто и почему может хамить.
- Чтобы ученый хамил - это, знаете... - говорил он, обиженно кривя длинные бледные губы.
- А что он такое сделал? - спросил я.- Аркадий действительно вспыльчивый, из-за пустяка иногда заводится...
- Тут не в пустяках дело, - твердо сказал Марчелло, - а вот именно в хамстве. Он, понимаете, ко мне за пленками явился, вот как и вы. Я, конечно, постарался, организовал все по его желанию, доставил. И он, ничего не скажу, оценил правильно. Кофе мы с ним пили у него дома, "Цинандали" немножко приняли, поговорили про науку, про технику, ну, личных проблем тоже коснулись. Он мне даже открыл по-дружески, что имеются у него серьезные осложнения в личной жизни.
Я споткнулся на ровном месте. Аркадий за бутылкой вина жалуется какому-то мелкому жулику на любовные неудачи! Бред, фантастика!
- Какие же у него такие осложнения? - Мой голос звучал почти спокойно. - Я что-то ничего не слыхал, хотя мы с ним в одной лаборатории...
- Он подробностей не сообщал, - с сожалением признался Марчелло. - А я посчитал, что если вопросы задавать, то это будет с моей стороны нахальство.
Я сам лишнего не спрашиваю и, чтобы у меня спрашивали, тоже не одобряю. Но просто я с ним поделился насчет своих затруднений в личной жизни знаете, с женой развожусь, никак невозможно с ней сжиться, ну, понятно, начинается волынка по линии жилплощади и всякое такое. Но он послушал немного, потом спрашивает: "Да ты ее любишь или нет, не пойму что-то?" А я что могу ответить? В свое время, год назад, безусловно, любил, иначе зачем бы женился? А за год совместной жизни она мне в печенку въелась, хоть в Антарктиду от нее беги. Ну, Левицкий тогда и говорит: "Это все мура, если так! Не переживай, все рассосется". Я ему отвечаю: "У меня все же семья распадается и вдобавок такая ситуация, что придется комнату где-то снимать, не хочу я скандалить. А у вас, - спрашиваю, - неужели не бывает осложнений в личной жизни?" Это я уже нахально спросил, потому что он так несерьезно отнесся к моим переживаниям. А он ни с того ни с сего как засмеется! Потом усмотрел, что я совсем обиделся, и говорит:
"Бывают и у меня осложнения, не думай. Еще и какие! Я сейчас в такой переплет попал - будь здоров!" Серьезно сказал, с волнением в голосе. Ну, я тут спрашиваю: "Любовь, что ли?" Но он только рукой махнул и говорит: "Что любовь, тут дело посерьезней". А я говорю, что ежели дружба, то лучше дружбу не ломать, найти общий язык. Он опять засмеялся и говорит: "Общий язык имеется, но не в этом дело. Такой переплет получился, что не выберешься". Я набрался нахальства, спросил еще: "Очень близкий друг?" Он говорит: "Ближе уж некуда".