- Ты проверишь столовое вино, Харри?

Харри неохотно отошел от бара. Другие люди при приготовлении напитков всегда проявляют неаккуратность. Однако он отправился к Поппи на кухню, потому что столовое вино - тоже весьма важная вещь. Он достал бутылки "Пуйи-Фюисс" и обнаружил, что вино слегка охлаждено. К моменту подачи на стол они будут иметь идеальную температуру, подумал он. Ему не нравилось слишком холодное белое столовое вино. В конце концов это не содовая. Он бы хотел принести "Шато Марго", купленное несколько месяцев тому назад на распродаже в "Кристи". Но тратить его на этот обед не было смысла. Хотя на Рика, пожалуй, оно произвело бы впечатление.

- Постарайся сделать так, чтобы Макс ставил во время обеда более веселую и легкую музыку.

- Максу нравятся утонченные, сдержанные произведения.

- А как насчет нас всех, черт возьми?

- Это ты пригласил сюда Макса.

- Хорошо, хорошо. Я хочу сказать лишь следующее: надо считаться с другими гостями. Он - не пуп земли.

Харри оставил Поппи на кухне и вернулся к бару. Конечно, там уже царил беспорядок. Харри расставил бутылки по местам и подровнял ряд чистых бокалов.

- Как насчет Сеговии, Макс?

Макс ответил отказом. Он - диск-жокей на весь вечер. Он выбрал для обеда квинтет соль-минор Моцарта. Это будет данью голодающим миллионам.

Харри понял, что настроение Макса портится. Это будет один из его самых тяжелых вечеров. Харри был готов пережить это, но неискоренимый оптимизм позволял ему надеяться, что Макс все же успокоится.

Когда они уселись за обеденный стол, небо уже было серым, над озером сгущались тучи. Легкий бриз сменился более сильными порывами ветра. Чтобы они не задували пламя свечей, пришлось закрыть стеклянные двери, ведущие в патио. Раздирающие душу аккорды Моцарта прорезали воздух.

- Господи, Макс, - запротестовал Харри, - нельзя убрать этот похоронный марш?

- Я отдаю дань богам. Чтобы они защитили нас, - отозвался Макс. - Я хочу заверить их в том, что нам известно о страданиях мира, хоть мы и едим досыта. Боги ждут от нас этого. Опасно игнорировать страдания. Боги этого не любят. Мы спим на пуховых перинах, наши сердца пребывают в благости, но мы знаем о мучениях человечества.

- Поешь, Макс, - сказала Лайла. - Поппи приготовила свинину специально для тебя.

- Страдания - важная часть нашей жизни. Однако мы стараемся их избежать. Греки были умнее нас. Без страданий человек - это пустой сосуд. Верно, доктор?

Он указал вилкой на Рика, проявляя нарочитую невежливость.

- Я не люблю страдать во время обеда, - сказал Рик. - Хорошее вино, Харри.

- Как хорошо понимал Моцарт мировую боль, - сказал Макс так, словно его перебили. - Ты согласишься со мной, что постоянно счастливый человек не способен творить?

Он снова посмотрел на Рика, выбрав себе жертву на этот вечер.

- Возможно. Я бы не стал обобщать. Кстати, о творчестве. Как продвигается создание Хорала? Во время нашего последнего разговора ты сказал, что начал писать его.

- Хорал - это мусор, - отозвался Макс, внезапно рассердившись. Сущий мусор. Я задумывал нечто современное... насыщенное звуками сегодняшнего, даже завтрашнего дня. Я называю это Хиросимой. Но я не хочу создавать бесформенный, металлический, негармоничный мусор, который выдают сейчас композиторы. Это слишком легкое решение. Звуки автомобильных гудков, грохот фейерверка, несколько тактов тишины для обозначения космоса, максимум диссонанса. И это называют симфонией! Господи, мне становится смешно. Это может иметь успех, но это не музыка. Как и абстрактная картина, нарисованная с помощью вымазанной в краске автомобильной шины, - не живопись. Это дешевка. Пустота. Издевательство над творчеством.

- Значит, у тебя творческие затруднения? - сказал Рик.

- Я - человек, стремящийся к совершенству! Это не значит, что хочу быть старомодным. Вовсе нет. Я хочу выразить сегодня и завтра, но сделать это созидательно. Меня не удовлетворит убожество. Музыкальный вздор.

- Наверно, на следующей неделе тебя ждет какая-то захватывающая работа, Харри, - сказала Морин, желая прервать речь Макса.

Она вдоволь наслушалась разглагольствований Макса в прошлом, когда они жили вместе. Он мог говорить бесконечно, выпуская из себя злость и разбрасывая её над столом, словно обломки потерпевшего катастрофу самолета. Когда-то давно, когда они оба были молодыми студентами консерватории, любовниками, жившими в холодной арендованной комнате, она изучила все его причуды и настроения. Его поведение совсем не изменилось. Он говорил примерно то же самое. Только некоторые слова добавились к его лексикону, а к вечному огню, который горел в нем, примешивалось больше злости.

- В среду я улетаю в Лондон. Точнее, я направляюсь в Сассекс. Меня пригласили сфотографировать семейные бриллианты герцогини Ньючестерской. Это прекрасная идея. Старая дева вытащила их из сейфа и почистила. Впервые за двадцать лет. Она хочет запечатлеть их, потому что с ними связана семейная разборка. Я слышал, у неё потрясающая коллекция. Мне удалось заинтересовать Elan в публикации фотоочерка об этих бриллиантах. Это означает, что мне заплатят дважды. У неё есть огромный сапфир, который, по слухам, входит в десятку лучших сапфиров мира. Старая дева слегка чокнулась. Она намерена появиться со всеми её камнями на груди, руках и в волосах на балу в Мантагесе в декабре. Я бы хотел увидеть эту картину. Герцогиня в сверкающей кольчуге из драгоценностей. Думаю, их у неё достаточно, чтобы закрыть её огромный бюст, а руки будут унизаны браслетами от запястья до подмышек. Какое зрелище!

- Это звучит очаровательно. Как здорово было бы получить приглашение на бал в Мантагесе, правда?

Разговоры о бриллиантах всегда волновали Лайлу, хотя она не обладала стоящими камнями.

- Герцогиня не боится воров? Я бы на её месте испугалась.

- Она ни о чем не беспокоится. Похоже, весь Лондон знает о её намерении надеть бриллианты. Вору пришлось бы стукнуть её по голове и утащить. Но она будет совершенно неподъемной! Унести её смогут только несколько человек. А её руки из-за множества браслетов будут жесткими, как металлические палки.