Мои противники зря времени не теряли. Я с трудом выдавил снисходительную улыбку.

- Ланьо? Какая чепуха! Он поэт. Ничего серьезного... Фермижье скользнул по мне взглядом.

- Ну что ж... Дело ваше. Только постарайтесь не восстановить против себя Кромлека. В прошлом году я из-за него не получил ордена Почетного легиона. А ведь я платил не скупясь.

- Надеюсь в скором времени снискать расположение Кромлека.

Не слишком раскрывая свои карты, я в основных чертах изложил Фермижье "Операцию Нарцисс". Он слушал меня с необычным вниманием.

- Гм-гм... - хмыкнул он, когда я кончил. - В случае удачи ваша штуковина будет настолько хороша, что жаль отдавать ее в исключительное пользование правительству. Уступите часть моим газетам. Я заплачу, сколько потребуется. И литературную часть тоже. Я как раз купил издательство "Пресс Сен-Луи". Если вы будете проводить опыты для Вертишу, то учтите, что сфабрикованное вами произведение, удостоенное литературной премии, издавать буду я. По рукам?

В ту самую минуту, когда я уже собрался уходить, он взял со стола телеграмму.

- Если не ошибаюсь, вы знакомы с Контом? Я отправил его обследовать вулканы Индонезии. Он остался на дне Папандаяна, на острове Ява. Талантливый малый, у него очаровательная жена. Жертва долга. Мы посвятим ему... одну страницу... черно-белую.

Я побежал к Сильвии, которая только что узнала о случившемся и казалась не слишком взволнованной.

- В одном ему повезло: он погиб, не расставшись со своими иллюзиями... Из-за Земли Адели и вулканов Индонезии мы за последние два года и трех месяцев не были вместе. Он даже не успел заметить, что я стала потаскухой.

- Сильвия, господь с тобой...

- Прошу тебя, не деликатничай. Я потаскуха по призванию, ты альфонс,и все довольны, так не будем, хотя бы наедине, разыгрывать комедии.

- Что ты думаешь теперь делать?

- Да ничего. Продолжать. Я хотела было поехать к детям в Швейцарию... или вызвать их сюда... Но зачем? Я не прочь чем-нибудь заняться. У тебя ничего нет на примете?

Я хотел было сказать ей про Ланьо, но непонятная щепетильность меня удержала. Еще слишком свежа была ее потеря, к тому же я полагал, что сумею обезоружить Ланьо более простым способом. Сильвию можно будет пустить в ход позднее, в случае, если он окажется чересчур неподатливым.

- Возможно, и подыщу,- ответил я,- но не сейчас. Есть ли у тебя связи в среде крайне левых?

- Я близка с одним очень видным деятелем коммунистической партии, знаю секретаря одной ячейки, который для меня готов на все.

- Ну что ж, поддерживай с ними знакомство, они могут пригодиться.

Не знаю, была ли Сильвия действительно удручена своим горем, но последующие часы она употребила на то, чтобы доказать мне, что траур к лицу не только одной Электре.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,

в которой литератрон торжествует. но коварство не сдается

Когда назавтра я встретился с Пуаре, я испытывал такое чувство, какое, по-видимому, должен испытывать юноша, посетивший свою бывшую школу. Весь облик Пуаре, а особенно его лицо свидетельствовали о преждевременной дряхлости, и я задним числом умилился собственной наивности - подумать только, я в свое время трепетал перед этим человеком!

- Бедняга .Конт! - вздохнул он, пожимая мне руку.- Я всегда говорил, что это типичный неудачник. Вы, вероятно, помните, как я старался удержать его в Польдавии?

Но я теперь не хуже его умел вести игру.

- Безусловно,- ответил я,- и, как его ближайший друг, я всегда буду вам за это признателен.

Он даже и бровью не повел и тотчас же приступил к вопросу об организации симпозиума.

- Я возьму на себя руководство секцией "Литератроника и педагогика",сказал я.

- Значит, вы преподаете?

- Нет еще, но собираюсь с будущего года читать лекции по литератронике во ВПУИР.

Действительно, вопрос этот был согласован с Буссинго, но я прекрасно чувствовал всю несостоятельность этого педагогического маневра в поединке с Ланьо. По-видимому, Пуаре был в курсе моих затруднений, ибо он с понимающим видом кивнул головой.

- Милый мой Ле Герн, пришло время дядюшке Пуаре всерьез заняться вами. Вам нужен солидный и постоянный пост в системе государственного образования, вот что вам нужно.

Золотые слова, но еще не приспело время открыть ему мои тщеславные замыслы.

- На что я, в сущности, могу надеяться с моими двумя свидетельствами лиценциата и дипломом доктора наук, полученным в Польдавии?

- Ах да! Вы же доктор! А я-то собирался предложить вам место преподавателя в средней школе! Послушайте, дядюшка Пуаре вхож в министерство государственного образования, и у него вот в этом самом кармане есть как раз то, что вам требуется. Вы слышали о Государственном гипнопедическом университете?

- Гипнопедия - это, если не ошибаюсь, преподавание во время сна? Кладут маленький громкоговоритель под подушку...

- Совершенно верно! Это сейчас последний крик моды, способный оздоровить университеты. Вместо того чтобы загромождать аудитории, студенты будут оставаться дома и спать. Этот метод имеет еще и то преимущество, что во время сна заниматься политикой несподручно. Снотворное им будет отпускаться по доступным ценам.

- И нужны будут преподаватели?

- Безусловно!.. Но не для преподавания, конечно, поскольку курс будет записан на магнитофонных лентах, а просто для престижа. Что за университет без преподавателей! Главный инспектор, который ведает набором педагогов, один из моих... словом, мой добрый друг. Он вас немедленно устроит. Там предпочитают, чтобы персонал не был испорчен прежним условным преподаванием.

- Но скажите, пожалуйста, ведь кто-то же должен делать эти магнитофонные ленты?

- А как же! Если это вам по душе, возьмитесь за это. Я и виду не подал, но мгновенно представил себе, какое новое и обширное поле деятельности открывается перед литератроном.

- Вы полагаете, что меня возьмут?

- Считайте, что дело сделано. Даете мне свободу действий?

- Конечно, но только, надеюсь, без шуток?

Он посмотрел на меня своими большими мутными глазами.

- Разве я из тех, кто подводит своих друзей? В тот же вечер (оставалась только неделя до начала "Операции Нарцисс") мне позвонил Буссинго.