- Создадим, дорогой мой, создадим! - самоуверенно воскликнул Денье. Сколько вам для этого нужно?
- Трудно сказать. Я предвижу три фазы: экспериментальную, фазу развития и становления, а также изыскательную, все это предусматривается и пятилетним планом работы. Для первой фазы потребуется... О, это будет более чем скромно... Ну, для начала, скажем, десять миллионов...
Денье облизал губы.
- Десять миллионов... старых?
- Что вы! Новых, разумеется.
На миг над овальным столом воцарилось почти благоговейное молчание. Под строгим взглядом Буссинго Денье вдруг потерял все свое самообладание.
- Вы уверены, дорогой мой, что вы не оговорились, что вы не хотели сказать, например, сто миллионов старых франков? Ведь так легко ошибиться в нулях...
Очевидно, миллиардами он не имел права распоряжаться. Он пробормотал что-то о необходимости посоветоваться с министром, Все разошлись подавленные. Именно на это я и рассчитывал. Мне было на руку, что мои партнеры оказались в не слишком выгодном положении. Мои чрезмерные требования поставили в тупик этих крохоборов. Но замешательство их тотчас сменилось гневом. Денье хмурился, а Буссинго пришел в холодную ярость. Однако, покидая зал, я с удовлетворением подметил в глазах кое-кого из "князьков" блеск восхищения.
Когда мы с Жан-Жаком садились в его машину, он сказал мне:
- Не знаю, достаточно ли вы благоразумно действовали. Мне, например, истратить миллиард ничего не стоит. Просто непостижимо, сколько можно накупить за эти деньги всякой всячины, разных забавных штучек. Но на этих господ, мне кажется, вы слишком уж нажали. Теперь либо дело выгорит, либо все полетит к чертям. Вы запросили такую цену, что им придется вас утопить.
- Не думаю. Хотите пари?
-- Нет, Вы ведь счастливчик.
Он оказался прав. Через два дня меня вызвали к Кромлеку.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
в которой повествуется о финансах в высоком и низком значении, этого слова
Как это обычно бывает, Пьер Кромлек вполне нормальным быстрым темпом вскарабкался по лестнице, ведущей к министерскому креслу; адъютант генерала де Голля в Лондоне, осведомитель ДЖЕР [Служба разведки и контрразведки] во время Освобождения, агент-двойник УТБ [Управления территориальной безопасности], в дни "перехода через пустыню", начальник отряда отравителей ядовитыми газами в 1956 году (позднее ему же было поручено поддерживать порядок в Алжире), - был типичнейший представитель тех без лести преданных субъектов, относительно которых можно с уверенностью сказать, что они никогда не изменят выигрышному делу. Став министром, он начал брать уроки хорошего тона, дикции, орфографии и с помощью нескольких биографических статей, умело составленных некоторыми понятливыми журналистами, сумел обзавестись блестящим университетским образованием. Оказанный мне прием, выдержанный в лучшем стиле Института политнаук, был столь безупречен, что даже я не мог ни к чему придраться, если бы не его взгляд. У Пьера Кромлека были не просто холодные глаза специалиста по извлечению политической квинтэссенции, читателя Мориса Дюверже, нет, это были глаза изголодавшейся змеи, мертвые и зоркие одновременно. Жестом руки он отпустил Денье и сразу же перешел к делу. - Мне нравится широта ваших взглядов,- сказал он.Впервые мне представляют проект, превосходящий мои бюджетные возможности. Поздравляю вас, примите мою благодарность. Это значительно облегчает нашу задачу.
Несколько растерявшись от таинственного характера этих похвал и от удавьей невозмутимости, которой дышала физиономия министра, я осторожно забил отбой:
- Господин министр, если ваш бюджет не позволяет делать такие затраты, может быть, следовало еще разок подсчитать стоимость...
- Упаси вас бог, дорогой! Если сумма будет ниже первоначально указанной, министерство финансов обяжет меня выдать ее за счет моих обычных кредитов. В данном случае, поскольку об этом и речи быть не может, я вырву необходимые средства у правительства. Простейшая операция. Стоит только убедить президента, что идея принадлежит ему. У меня в Елисейском дворце есть друзья, которые сумеют этого добиться. Остальное уже пойдет своим ходом. Из дворца позвонят Матиньону, Матиньон даст мне указания, я обращусь за деньгами в министерство финансов, министерство откажет, я доложу Матиньону, Матиньон утрясет вопрос в Елисейском дворце - и дело сделано. Общество от этого не разорится... Но игра должна стоить свеч. Ваш литератрон штука реальная?
- Господин министр, опыты, которые я сейчас проделываю, вполне позволяют надеяться...
- Мне нужна уверенность, а не надежды. Вы слышали что-нибудь о "Воспитании оратора"?
- Оратора? Это, по-видимому, что-нибудь насчет монашеского коллежа, господин министр?
Кромлек взял со стола потрепанную брошюру, я узнал ее по голубой обложке - это была книжка из серии античных авторов, где текст и перевод воспроизводились в две колонки на одной и той же странице.
- Отнюдь, эта книга некоего римлянина по имени Квинтилиан. В свое время я раскопал ее у букиниста. Дорогой мой, эта книга " кладезь знаний. Здесь вся наука убеждения: жесты, мимика, остроты, аргументы... Тот, кто усвоит все изложенное в ней, сумеет убедить любого в том, что из дерьма можно сделать конфету. Но это не всякому доступно. Требуется практика, и немалая. Вот почему мне хочется получить такую машину, которая автоматически и серийно делала бы то, что человек, вооруженный этой книгой, делает в некотором роде кустарно. Теперь слушайте: я беру, прошу прощения, дерьмо, закладываю его в машину, нажимаю на кнопку, и из специальной дверцы выскакивают такие конфетки, что все газеты Франции просто пальчики оближут, когда они их от меня получат. Вот мой идеал. Поняли?
Теперь отвечайте мне либо "да", либо "нет": ваш литератрон способен на такое?
- Видите ли, господин министр, при условии, если присоединить ток и наладить программирование...
- Я спрашиваю: да или нет?
- Да, господин министр.
- Вот это хорошо. Получите десять миллионов. Что касается вас, то я полагаю, что вы хотели бы оформить свое служебное положение. Я возьму вас к себе на должность... ну, скажем, стилистического контролера. Думаю, что условия вас устроят...