- Ах вот как? И тем не менее это не так! Тетя Эмма ничего нового Ксавье не сказала! Я не знаю, какие именно важнейшие доказательства она сообщила ему по секрету, но я могу тебе точно сказать: Ксавье все знал! Знал все насчет ребенка, которого я ношу.

- Как?

- Он сам предложил мне выйти за него замуж, и сделал это лишь затем, чтобы вывести меня из тупика, в который я попала. Недели через две... словом, вскоре после совершенной мною неосторожности с человеком, который не мог быть моим мужем... впрочем, это слишком долго объяснять, да и не время... так вот, я поняла, какие последствия будет иметь эта встреча; я погибала; я поехала в Лион, чтобы все рассказать Ксавье, попросить у него совета; он мне сказал: "Выходи за меня". Понимаешь теперь?

Напряженное выражение, не сходившее с тетиного бесцветного лица, несколько смягчилось, оно даже просветлело, как будто в ее душе вдруг проснулась извечная женская солидарность, я поняла, что слова мои сняли с нее тяжелый груз.

- Это мне гораздо больше по нраву, - произнесла она. - С твоей стороны это порядочно! А с его просто великодушно!..

- Следовательно, у Ксавье не было никаких причин решаться на отчаянный шаг. Ясно, он не собирался ничего с собой сделать... Что же тогда произошло?

Мы обе сидели, не произнося ни слова. Я задыхалась и старалась собраться с мыслями. Но не сумела найти на свой вопрос иного ответа, кроме нового вопроса:

- Что же такое могла сказать ему тетя Эмма?

- Я сама ничего не понимаю, - пробормотала тетя Луиза. - Как все это странно!

Я поднялась и накинула меховое манто.

- Сейчас пойду спрошу ее. Так будет проще.

- Спрашивать у Эммы? О, детка, берегись! Она тебе наговорит много неприятного: она уж и так по твоему адресу такие слова произносила!

- Заблудшая дочь, надо полагать? Потаскуха, проститутка?

- Нет... Называла тебя авантюристкой. Кричала, что ты хотела "околпачить" ее крестника.

- Ха-ха! Вот о чем она печалится! Бедная тетя Эмма!

Я вышла в переднюю.

- Спасибо, тетя Луиза, за твою доброту. И... хотя еще не пришло время для таких выводов, но подожди осуждать меня... Не будь ко мне слишком сурова в глубине души.

- О! - вздохнула тетя.- В глубине души, конечно...

- Когда мы снова увидимся?

- Сегодня вечером. Я приеду на авеню Ван-Дейка, хочу узнать, что скажут врачи.

- Врачи?

- Да, Мезюрер потребовал, чтобы вызвали специалиста.

- Тем лучше! Слава богу! Если Ксавье лечит только Мезюрер, то дело плохо!

И в моей памяти возник образ нашего домашнего доктора, бородатого краснобая Мезюрера, человека безынициативного, сторонника устарелых методов лечения, однако обладателя громких врачебных титулов - именно то, что требуется Буссарделям, медицина, вполне достойная нашей юриспруденции. Я сразу же отказалась от мысли говорить с ним, хотя он, несомненно был посвящен в тайну; но каких откровений могла я ждать от верного друга нашего племени, наловчившегося за двадцать лет скрывать наши изъяны.

- Тетя Луиза, ты знаешь специалиста, о котором говорила мне? Знаешь его имя?

- Подожди-ка... Ей-богу, не помню. Но говорят, это очень известный врач.

Я остановила такси на авеню Ван-Дейка перед воротами нашего особняка. Сама я не вышла. Я опустила стекло, отделявшее меня от шофера.

- Вы окажете ли вы мне услугу? Войдите, пожалуйста, во двор этого особняка, идите по этой аллейке между домом и решеткой и тихонько постучите в стеклянную дверь. Выйдет сиделка. Скажите ей, что я хочу с ней поговорить. Покажите ей мою визитную карточку, вот она, держите. Если вас спросит о чем-нибудь слуга, тоже покажете ему мою карточку.

Сквозь кусты я следила за маневрами шофера. Из такси я вышла, только когда показалась сиделка: встреча с мамой или тетей Эммой расстроила бы теперь мои планы, хотя еще совсем недавно я во что бы то ни стало собиралась увидеться с ними.

Я сделала знак сиделке, чтобы та приблизилась к решетке. И заговорила с ней. Нас разделяла ограда, металлические ее прутья, превращавшие особняк в неприступную крепость.

- Простите, мадемуазель, что я вас побеспокоила... Мне хотелось бы знать фамилию специалиста, которого доктор Мезюрер рекомендовал позвать к моему мужу.

- Доктор Роже Освальд, мадам.

- Где я сейчас могу его найти? У него дома?

- Нет, мадам. Доктор Освальд занят в первую половину дня.

- А где он работает?

- В больнице Ларибуазьер.

2

Меня попросили обождать. Если я останусь в коридоре, то наверняка не упущу доктора Роже Освальда. Закончив обход, он так или иначе пройдет мимо меня вот в ту комнату, где помещается его кабинет.

Вокруг меня на скамьях и стульях неподвижно сидели мужчины, женщины и даже какой-то ребенок. Они тоже поджидали выхода врача; их благопристойный вид, непринужденные манеры даже удивили меня. Я мало что знала о парижских больницах, поэтому теперь, несмотря на свои муки, я не могла не размышлять обо всем, что вижу. Эти люди, такие же человеческие существа, как и я, пришедшие сюда каждый из своего жилища, каждый со своей драмой или своей болью, являли собой для меня весьма поучительное зрелище. Одно их присутствие в длинном застекленном коридоре раздвигало: рамки того мира, где барахталась я.

- Вы на свидание? - обратилась ко мне сиделка, оглядев мой туалет и меха.

- Нет. И жду.

- Ваше имя?

Я вручила ей карточку, она скользнула по ней взглядом и спрятала в карман халата.

- Присядьте здесь.

И началось ожидание. Я не осмеливалась особенно приглядываться к моим соседям. Дважды дверь, ведущая в палату, распахивалась, чтобы пропустить тележку, на которой развозили завтрак и которая возвращалась обратно, уставленная грязной посудой и пустыми пузырьками. Я успела заметить два ряда кроватей, женщин, которые лежали или сидели.

Вдруг в дальнем конце коридора показалась группа людей, вышедших из противоположной палаты. Они направились к нам. Яркий свет, проникавший в коридор снаружи, был ничуть не слабее, чем в саду, и поэтому я еще издалека сумела различить приближавшихся к нам. Все они были молоды, все в белом. Юноши с непокрытыми головами и всего три-четыре девушки. Мои соседи поднялись с места, и я последовала их примеру. Глядя на молодых людей, я думала: "Должно быть, это ученики доктора Освальда. А мои соседи уже не новички здесь, они знают, что сейчас выйдет и он сам".