- Как говорили древние египтяне - "когито эрго сум"* [Мыслю, следовательно существую (лат.) - прим. OCR.] - что означает: не зная броду, не суйся в воду. Пейте элениум.
- Кто это? - спросил я у Квентина, когда странная пара удалилась.
- Длинный - это доктор Мак-Кензи, - ответил тот, - а священника я и сам первый раз вижу.
- Пойдемте внутрь, Уотсон, - подергал меня за рукав Холмс - Истина требует нашего присутствия.
Наконец-то мы оказались в зале. Былая пустота сменилась многолюдной толпой - здесь собрался весь цвет Лондона. Пробираясь вперед, мы неожиданно очутились лицом к лицу с мистером - нет, теперь уже с лордом - Дэниелом Блэквудом. Как это ни странно, он был трезв.
- О, друзья мои, вы пришли! А у меня такое горе! - Дэниел зарыдал.
- Мужайтесь, мужайтесь! - говорил Холмс. - Мужчине не пристало плакать!
Я тем временем осматривал зал и приглядывался к гостям. Леди Гудгейт привлекала всеобщее внимание, но это было внимание, каким пользуются прокаженные: на них всем хочется посмотреть, но подойти близко никто не решается. Угол, который она занимала, старательно обходили стороной. Если вы видели гиппопотама Джимми в лондонском зоопарке, вы можете смело утверждать, что видели леди Гудгейт, различие совсем небольшое. Слой румян не мог скрыть ее возраста, приближавшегося к шестидесяти. В руке она держала молитвенник, а в ее очах фанатичным огнем горела неиссякаемая вера. Мне стало страшно.
- На самом верху - донесся из-за моей спины голос Холмса. - Уотсон, вы слышите? Оказывается, книга с деньгами лежала на самом верху шкафа!
Я задрал голову. Высота шкафа была, по меньшей мере, десять футов.
- Ну и что? - спросил я.
Холмс досадливо поморщился:
- Не находите ли вы, что леди Гудгейт, как это ни прискорбно, просто не в состоянии достать книгу с такой высоты? Следовательно, деньги взяла не она, а кто-то другой.
- А если бы она встала на стул?
- Вы что, с ума сошли, Уотсон? Да ее же не выдержит ни один стул! Тут гранитный постамент нужен! Дэниел, у вас есть гранитный постамент?
- Нет, - оторопело пролепетал новый хозяин замка.
Да, кажется, Холмс был прав. Версия, созданная с таким трудом, рухнула.
- Ну что же, придется начать все сначала, - решительно сказал Холмс.
Я с ужасом вспомнил вечер, проведенный с пьяным Дэниелом, разъяренную толпу в Гайд-парке, наши похождения в канализации и понял, что еще раз этого не переживу.
- Дэниел! - раздался вдруг чей-то голос. К нам приблизился молодой человек лет двадцати пяти в строгом черном костюме.
- Знакомьтесь, - сказал Дэниел, - это мой брат Грегори.
Грегори был очень похож на старшего брата. Так, вероятно, выглядел Дэниел лет десять назад.
- Шерлок Холмс, - представился мой друг, пожимая руку Грегори. - А это доктор Уотсон, мой друг и помощник. - Я поклонился и пожал протянутую мне руку.
- Брат, - обратился Грегори к Дэниелу, - нам пора.
Эти слова, хотя и сказанные вполголоса, были услышаны всеми. Толпа потянулась к выходу.
Погода, между тем, окончательно испортилась и как нельзя лучше подходила для похорон. Лил проливной дождь, сверкали молнии, холодный ветер пронизывал до костей. За те неполные полтора часа, которые заняла дорога до кладбища, я продрог и вымок до нитки.
Саму церемонию погребения я описывать не буду, потому что мне было не до нее. Единственное, что мне хотелось в этот момент, это выпить стакан горячего грога, принять ванну и лечь в сухую, теплую постель. Да и всем остальным, по-видимому, хотелось того же.
Исключение составлял, пожалуй, один священник. Он отпевал покойного с такой страстью, как будто хоронили его самого. Священника не смущали ни дождь, ни ветер, ни злобный шепот леди Гудгейт: "Закругляйся, приятель!" Он взывал к Господу, заглушая гром, и размахивая руками, как ветряная мельница. Мне почему-то вспомнился Дон-Кихот.
- Холмс, вы читали Сервантеса? - спросил я.
- Вы намекаете на святого отца? - очевидно ход мыслей Холмса совпадал с моим. - И где они только такого откопали? - С этими словами Холмс повернулся и затерялся в толпе.
Когда все вернулись в замок, я нашел небольшой безлюдный холл, сел в кресло и решил, что не встану, пока не высохну. В эту минуту в холле появился Холмс. Он был мрачен.
- Вас-то я и ищу, - сказал Холмс, записывая что-то в маленькую книжечку. - Уотсон, мне надо сообщить вам важную новость: я знаю преступника.
Глава 6
- Неужели! - воскликнул я.
- Да, - твердо сказал Холмс, - и ошибка исключена.
Я вскочил с кресла.
- Поздравляю вас, Холмс! Вы самый великий сыщик на свете! Но кто же он?
- Отойдем в сторону, - Холмс выразительно поглядел по сторонам и, взяв меня за руку, вывел в коридор. Мы спрятались в самый темный угол, спугнув при этом стаю летучих мышей.
- Вот он! - сказал Холмс и протянул мне записную книжечку. - Преступник один из этих ста двенадцати человек.
В полумраке я с трудом разобрал длинный список имен и фамилий, заканчивавшийся моими.
- Преступника всегда тянет на место преступления - торжественно сказал Холмс. - Поэтому в настоящий момент он находится в замке. Он - один из ста двенадцати присутствующих. Теперь остается только узнать, кто же именно похититель. У вас есть какие-нибудь подозрения?
Все это было несколько неожиданно для меня. Напрягая зрение, я еще раз пробежал взглядом весь список и, хорошенько подумав, сказал:
- Я подозреваю жену лорда Дэниела Блэквуда - леди Джейн.
- Спасибо, Уотсон! - воскликнул Холмс, потирая руки. Он отнял у меня книжечку и вычеркнул леди Джейн из списка. - Теперь я уверен, что она не виновна. Осталось всего сто одиннадцать человек. Может быть, вы подозреваете еще кого-нибудь?
Я промолчал, не в силах постичь логику великого сыщика.
- Так значит больше никого? Досадно! - сказал Холмс. - А может, они действовали сообща? Тогда им досталось... - Холмс извлек из нагрудного кармана счеты и долго гремел костяшками, - им досталось больше, чем по полфунта. Весьма вероятно! Кстати, я узнал откуда взялся тот священник! Вчера утром его поймал конюх Фред и потащил исповедовать лорда. С тех пор из замка его не выпускали, а чтобы он не сбежал, приставили к нему доктора. Немудрено, что он так быстро исчез после похорон. - Холмс усмехнулся и задумался.