- Отец Арсений! - негромко позвал Владислав. - Будьте любезны, подойдите ко мне.
Священник отделился от отдыхающих казаков и присел рядом с биологом.
- Вот что, батюшка, - Рокотов говорил очень тихо, так, чтобы не потревожить остальных. - У меня возникли вопросы. И к вам лично, и по существу дела.
- Слушаю, - отец Арсений наклонился поближе к собеседнику.
- Вопрос первый - вы отдаете себе отчет в том, что нам придется сделать?
- На все воля Божья...
- Это не ответ, - Владислав был готов к подобному повороту разговора. - Я и сам большой демагог, поэтому попрошу высказываться по существу. Вы способны убить человека?
- Если это подонок - да.
- А если нет? Если это женщина или ребенок?
- Не смогу, - признался священник.
- Вот именно, - Рокотов нахмурился. - То есть, палить из своего гранатомета в окна домов вы не будете?
Отец Арсений задумался.
При подготовке боевого похода вопросы этики никак не прорабатывались и возникли всего за несколько часов до того момента, после которого ничего изменить будет уже нельзя. В бою не до сортировки противника.
- Я не знаю, что ответить...
- Этого я и боялся, - констатировал биолог. - Я не хочу вас обидеть, но вы понимаете, что являетесь нашим слабым звеном?
- Теперь да. Но ведь и вы, Владик, и остальные...
- То-то и оно, - Рокотов медленно вытащил сигареты. - Недодумали... А теперь поздно. Рассчитывать на то, что в ауле одни мужчины, не приходится. Назад тоже не пойдешь... Вот и ломаю голову. Играть в благородство чучмеки не будут, как раз постараются прикрыться малолетками и своими бабами. Это известно. С женщинами, кстати, вопрос ясен - они не меньше мужиков виноваты. Как гордые горянки с заложниками обращаются, наслышан, - Влад чиркнул зажигалкой и прикурил, опустив голову. - А вот дети малые... У нас вооружение мощное, одна граната в окно - и кранты всем, кто в доме.
Отец Арсений помассировал себе переносицу.
- Я должен был это предвидеть...
- Ничего вы не должны были! - отмахнулся Рокотов. - Это мой прокол. Я планировал операцию. Теоретически этот вопрос ставился, даже кратко оговаривался, но сейчас мы находимся в двух шагах от его практического исполнения. И мне, честно сказать, не по себе...
- Бог дает нам право выбора.
- Только выбор мы сами должны сделать, - Владислав сплюнул на песок. - Вот ведь какая штука! И, что бы мы ни выбрали, все равно плохо. Вперед пойдем придется народ крошить направо и налево, назад - людей в плену бросим. Куда не кинь, всюду клин.
- Мы еще точно не знаем, здесь ли Ираклий и Митя, - вздохнул священник.
- Не питайте иллюзий, батюшка. Здесь они, здесь. Брюхом чую...
- Но что же все-таки делать?
- Что и задумали. Потом решим, как грехи замаливать будем.
- Я поговорю с остальными, - отец Арсений поправил ворот куртки.
- Вместе поговорим, - Рокотов никогда не бежал от трудностей. - Может, что и придумаем...
* * *
Главный конструктор подводного ракетоносца "Мценск" и еще шести аналогичных лодок Владимир Петрович Барашкин с самого утра чувствовал себя не в своей тарелке. Виной тому была не катастрофа с его детищем, произошедшая девять дней назад, а травяной чай, выпитый перед сном по настоянию жены. Мадам Барашкина являлась большой поклонницей самолечения, постоянно покупала разнообразные брошюрки с советами "светил нетрадиционной медицины" и пичкала членов семьи то отваром из сушеных трав, то диетическими блюдами, то горстями разноцветных витаминов. Конструктор неплохо зарабатывал, подвизаясь в организованном директором ЦКБ бизнес-центре "Нептун-плюс", так что денег у его супруги вполне хватало и на наряды, и на почти безвредные псевдомедицинские развлечения.
Чаек, приготовленный в строгом соответствии с третьей главой свежеприобретенной книги "Сто бриллиантовых рецептов бабки Галины", возымел действие, обратное обещанному.
Вместо успокоения и расслабления Барашкин полночи ворочался в кровати, трижды выходил на кухню, чтобы покурить, и задремал всего на пару часов. Ровно в шесть он очнулся, подавил в себе прилив раздражения и в мрачнейшем настроении отправился на работу.
Конструктору ЦКБ "Аквамарин" было невдомек; что составитель печатного пособия надергала рецептов из старых номеров журнала "Крестьянка" и немного переработала их для придания книге новизны и непохожести на другие справочники по самолечению, в результате чего следование советам знахарки стало элементарно небезопасным для пользователей. Большие дозы танина вкупе с листьями черники, чабреца и сушеными мухоморами еще никого и никогда от депрессии не вылечивали.
К тому же у чая был побочный эффект.
Спустя час после приема жидкости внутрь у Барашкина начало бурчать и булькать в животе. Какофония не стихала до утра, раздражая конструктора еще больше и не давая ему полноценно отдохнуть. Втайне от жены он проглотил десяток таблеток активированного угля, однако это помогло мало - звуки просто перешли в другую тональность. Если до приема уголька каждый "бульк" звучал пронзительно и даже в чем-то задорно, то после попытки избавления от акустического эффекта в животе у конструктора с периодичностью раз в минуту стало глухо ухать, будто он проглотил живого филина.
В десять Барашкина вызвал к себе директор "Аквамарина", приказав захватить с собой талмуд с чертежами лодки. Судя по скрипучему голосу, раздавшемуся из телефонной трубки, академик Игорь Львович Слуцкий тоже провел не лучшую ночь в своей жизни.
Кабинет академика поражал своими размерами и кричащей роскошью убранства. Итальянская кожаная мебель в благородных кремовых тонах, тяжелые бархатные шторы густого бордового колера, черный ковер с белым рисунком, напольные вазы в китайском стиле, из которых торчали ядовито-зеленые веера искусственного папоротника. Обстановка напоминала приемную дорогого борделя, что, в общем, полностью соответствовало духу старинного здания, где в дореволюционные времена располагался привокзальный публичный дом.
Академик Слуцкий очень не любил, когда кто-нибудь проводил исторические аналогии. Сотрудников, осмелившихся отпускать шуточки по поводу "преемственности учреждений", тут же увольняли, а на печатные издания, упоминавшие "Аквамарин" в двусмысленном контексте, подавали в суд. Правда, ни одного опровержения юристы ЦКБ так и не добились - ушлые журналисты ссылались на архивные документы, и иски Слуцкого оставались без удовлетворения.