Единственное, что имело сейчас для нее значение, - это сон. Сон уносил ее от ужасной действительности, сон унимал ее боль. Ей снились временами чудесные сны: о Рорке, о тех днях, которые она провела с ним.

Но как-то в один прекрасный день, поворачиваясь от раковины, чтобы поставить чайник на плиту, Виктория взглянула в окно. Прошлой весной она, поддавшись капризу, купила горшок фиалок и высадила их в ящик для цветов за окном.

"Какие они красивые, - сказала она торговцу цветами. - Надеюсь, они приживутся у меня".

"Обязательно приживутся, - с уверенностью сказал тот. - Они очень выносливые и стойкие. Только не ждите, что они зацветут снова. Они будут цвести только этим летом, а потом увянут".

Она поставила чайник на плиту и открыла окно. Пришла весна, и запах пробивающейся зелени носился в воздухе. Но самым удивительным, что бросилось Виктории в глаза, были раскрывшиеся листочки в цветочном ящике. Никто не сказал фиалкам, что они никогда не увидят второе лето, и вот нежные зеленые ростки пробились сквозь грунт, возвещая скорое появление бархатистых цветков.

Виктория осторожно коснулась пальцами нежных листков, потом медленно повернулась и оглядела кухню. Словно в первый раз увидела она тарелки, сваленные в раковине в кучу, пустые консервные банки, заполнившие мусорное ведро. Она медленно обошла квартиру. Все заросло пылью, воздух затхлый. Виктория подошла к зеркалу и остановилась как вкопанная.

– Боже милосердный! - прошептала она.

Волосы торчали неопрятными лохмами, а ее домашний халат выглядел так, словно она не снимала его целый год. Она поняла, всматриваясь в свое отражение в зеркале, что похожа на женщину, которая на все махнула рукой.

Ну уж нет! Она не могла так просто махнуть на все рукой. Какие бы неудачи ее ни подстерегали, она не должна вешать нос. Ведь было что-то важное, что ей необходимо сделать. Да, доктор Рональд. Она еще должна встретиться в этим старым прохвостом лицом к лицу; у нее есть к нему вопросы, и немало!

Виктория вошла в ванную, сняла халат и встала под душ. Она долго терлась мочалкой, затем тщательно промыла волосы и нежилась под струями теплой воды до тех пор, пока не почувствовала бодрость и облегчение. Выйдя из ванной, она выбрала чистую белую блузку и черную юбку - наряд очень похожий на униформу, что носили официантки, работавшие у Берни. Виктория скользнула в черные лодочки без каблука и, взглянув последний раз в зеркало, снова шагнула в мир.

Берни сидел за кассой, когда она появилась в кафе, где работала прежде. Если он и был удивлен, увидев ее, то, конечно, этого не показал.

– Бог ты мой! - воскликнул он. - Вы только поглядите, кого к нам принесло. Виктория улыбнулась.

– Привет, Берни. Как вы туг без меня?

– Не жалуемся, - сказал он, задвигая кассовый ящик. - Мы как раз говорили о тебе тут на днях. - Он положил мясистые руки на стойку и взглянул на нее. - Пара постоянных клиентов и я. Мы подумали, тебе так понравилось там, что ты решила остаться на этих… как их?.. Багамах, что ли?

Она покачала головой.

– Пуэрто-Рико.

– Да, ну тот остров или другой, какая разница?

Губы Виктории задрожали.

– Нет, - сказала она тихо, - нет… не все равно. Они очень разные.

Берни выпрямился и взял влажную тряпку.

– Ну, а здесь ты какими судьбами? - Он повозил тряпкой по стойке. - Зашла поздороваться или ищешь работу?

– Ищу работу, - сказала она тихо. - Если смогу тебе пригодиться. Он пожал плечами.

– Хорошая официантка всегда пригодится. Но только Катрин взяла твою смену. Так что будешь работать поздно, с четырех до закрытия.

– С четырех до полуночи? - Она кивнула. А почему бы и нет? Ведь деньги кончились, она почти на нуле, а в вечернюю смену чаевых больше. И кроме того, какая разница, когда работать? Времени у нее предостаточно, а чем заполнить его, она не знала. - Конечно, мне это подойдет. Когда начинать?

Берни ухмыльнулся.

– Да хоть сегодня.

Первые два часа было тяжело. Ноги Виктории ныли. Она обожгла пальцы, неосторожно дотронувшись до гриля, а брызгами жира испачкала себе блузку.

Берни поднял свои густые брови.

– У тебя все в порядке? - спросил он. Она кивнула, торопливо оттирая пятна.

– Все нормально.

– Что ты там делала, на этих островах? - поинтересовался он, подсовывая лопаточку под гамбургер и ловко снимая его. - Должно быть, так весело развлекалась, что уже забыла, как обращаться с горячим грилем.

Виктория отвела взгляд.

– Просто… просто отвлеклась на секунду, - сказала она спокойно. Он ухмыльнулся.

– Должно быть, там райское местечко, а?

Прошло несколько секунд, пока она нашлась, что ответить.

– Да, - сказала она. - Точно так. Там и в самом деле рай.

Другие официантки тоже захотели услышать о Карибах.

– Там и в самом деле так великолепно, как говорят? - спросила одна из них за чашкой кофе, во время затишья после ужина. - Пальмы, белый песок, сияющее солнце…

– И великолепные парни, - сказала другая. - Давай, Виктория, расскажи нам, как ты повстречала на берегу прекрасного принца.

Виктория слегка улыбнулась.

– Я… я встречала много людей.

Первая девушка сделала гримасу, отставив пустую чашку.

– Да врет все эта телереклама. У них там всегда все выглядит так, словно поедешь туда - и сразу найдешь мужчину своей мечты на одном из этих островов. - Она вздохнула и поднялась на ноги. - Но нет ничего этого на свете. Нет в жизни счастья, вот что правда.

Виктория отодвинула свою недопитую чашку и опустила взгляд.

– Да, - тихо сказала она, - ничего нет.

К тому времени, когда прошла половина смены, она чувствовала себя так, словно никуда и не уезжала. Боль в ногах утихла, они просто онемели, как бывало и прежде. Она вежливо улыбалась шуткам, которые слышала тысячу раз, ловко отшивала слишком нахальных посетителей, которые давали волю рукам, а на приглашения отвести ее после смены "в одно приятное местечко" всегда отвечала: "Спасибо, но моему парню это не понравится".

Время шло. Она работала не покладая рук, брала сверхурочные, выручая тех, кому нужна была подмена, и это в конце концов даже шло ей на пользу. Понемногу она начала приходить в себя, если бы не щемящая пустота в том месте в груди, где должно бы быть сердце. Она даже не надеялась, что когда-нибудь это пройдет. Самое большее, о чем она могла мечтать, - это просто спокойно пережить свою зиму, как пережили свою фиалки. Но расцвести, как они, ей не дано.