3. Какой должна быть армия? Думаю, что об этом должны сказать военные люди. Мне, гражданскому человеку, не хотелось бы об этом рассуждать, чтобы не уподобиться болельщику, который берется судить, что удалось, а что не удалось тренеру футбольной команды, хотя сам он мяча в руках в жизни не держал. (II Съезд народных депутатов СССР)

4. В последнее время, слушая наших руководителей, я все чаще вспоминаю замечание одного непопулярного ныне классика социалистической науки: чем глубже кризис общества, тем высокопарнее речи его правительства и идеологов. (I Съезд народных депутатов СССР)

5. У меня складывается такое ощущение, что некоторые депутаты у нас спешат на поезд, который вот-вот отойдет. Их предложения уводят от повестки дня, от тех проблем, которые мы обсуждаем. (IV Съезд народных депутатов РСФСР)

6. И сейчас, при доработке, специальная комиссия занимается обобщением и стыковкой всех этих законопроектов. Я и мои товарищи прекрасно понимаем, что закон — это вторая рука одного организма, без которого существовать местное самоуправление не сможет. (IV Съезд народных депутатов РСФСР)

7. Лживые буржуазные ораторы стремятся внедрить в сознание аудитории такие пропагандистские стереотипы, как «свобода», "демократия", "равные возможности" и "свободное предпринимательство". Мы должны решительно заклеймить лицемерные «советы» буржуазных идеологов и ревизионистов относительно «демократизации» социализма. (Е.А. Ножин)

Задание № 31. Произведите риторический анализ предлагаемых текстов. Определите тему, задачу, тезис выступлений; определите структуру речей; проанализируйте аргументацию.

1. О детских бедствиях, к нашей общей печали, можно — и нужно! — сказать еще очень многое. То, что вчера не просто замалчивалось, а безжалостно вымарывалось, сегодня становится катализирующим средством в нашем общем очеловечивании. Должно им стать! Горестно это признавать, но мы отстали от наших социальных оппонентов не только в области автомобилестроения и сервиса, но прежде всего в области практической реализации лучших человеческих чувств. В чем же состоит наш общественный гуманизм, коли за последние 5 лет 1795 женщин осознанно убили своих новорожденных малышей? Дети уходят из дома и пропадают без вести. Согласитесь — без вести пропавшие в мирное время, к тому же — дети, разве это не бедствие? 900 тысяч несовершеннолетних в год задерживается за правонарушения и бродяжничество. Впервые хочу обнародовать еще две поистине трагические цифры. В 1987 г. убито 1299 детей и подростков, а еще 2194 — покончили жизнь самоубийством. Мы не переустроим нашу жизнь, пока не понизим болевой порог наших чувствований. Самая запущенная форма межчеловеческих отношений в нашей стране — Совесть. Впопыхах отвергнув общечеловеческую мораль, мы не создали новой морали по той простой причине, что все нравственные устои придуманы за тысячу лет до нас. Благополучие народа не может утверждаться за счет совести. Детство особенно ломко от взрослой бессовестности. Поэтому мы, депутаты от Детского фонда, официально вносим на Съезд в качестве законодательной инициативы предложение о подготовке Закона СССР о правах ребенка и готовы возглавить практическую работу. (А.А. Лиханов)

2. (На охоте случайным выстрелом убит человек. Следствию неизвестно, кто именно из двух охотников, выстреливших одновременно, попал в человека, а кто — в медведя. Охотник Семен Тетерин нашел в туше медведя пулю и узнал, что в человека попал начальник большого строительства Дудырев. Он делится этим открытием со своим другом — председателем колхоза.)

– Эко! Не шуми… Ты к чему гнешь, Донат?

– К тому, Семен, что кроме митягинской правды, которую ты выковырял из медведя вместе с пулькой, есть и другая. Я этих судебных законов толком не знаю, но, видать, так уж положено: раз человека убили — верно, для острастки другим следует наказать. Скажешь, — глупо. Согласен! Я и сам хотел бы быть милосердным. Но ведь не мы с тобой законы выдумываем. Будем считать, что кто-то непременно пострадать должен. Ты вот докажешь, что виновен Дудырев, что его по всей строгости должны в каталажку упрятать, с работы убрать. Буду я этому рад? Нет! А почему? Да потому, что боюсь — заместо Дудырева сядет какой-нибудь тип, пойдет тогда на строительстве, как на престольном празднике: кто-то стекла бьет, кто-то шкуру рвет. Интересно это мне, к примеру? Да упаси бог, сплю и вижу тот день, когда этот комбинат рядышком станет, рабочий класс вокруг него поселится. Еще в позапрошлом году 70 тонн капусты свиньям скормил. Вырастить-то эту капустку мы вырастили, а продать — шалишь. Пока из наших глухих мест по бездорожью на бойкое место ее вывезешь, она так в цене подскочит, что и глядеть-то на нее покупатель не хочет. А тут под боком у меня будет постоянный покупатель. Я ему и капусту, и помидорчики из теплиц — ешь витамины, рабочий класс, плати звонкой монетой. Мои колхозники на эту монету в твоих же магазинах велосипеды и мотоциклы покупать будут. Любой бабе, любому парню, на кого ни укажи пальцем, — всем выгодно, чтобы строительство шло как по маслу, не срывалось бы, не разваливалось, чтобы Дудырев сидел на своем месте. Эта ваша глупая оказия, на проверку, не только Дудыреву коленки подобьет — нам всем по ногам ударит. (В. Тендряков)

3. Римляне, сограждане и друзья! Выслушайте, почему я поступил так, и молчите, чтобы вам было слышно. Верьте мне ради моей чести и положитесь на мою честь, чтобы поверить. Судите меня по своему разумению и пробудите ваши чувства, чтобы вы смогли судить лучше. Если в этом собрании есть хоть один человек, искренне любивший Цезаря, то я говорю ему: любовь Брута к Цезарю была не меньше, чем его. И если этот друг спросит, почему Брут восстал против Цезаря, то вот мой ответ: не потому, что я любил Цезаря меньше, но потому, что я любил Рим больше. Что вы предпочли бы: чтобы Цезарь был жив, а вы умерли рабами, или чтобы Цезарь был мертв, а вы все жили свободными людьми? Цезарь любил меня, и я его оплакиваю; он был удачлив, и я радовался этому; за доблести я чтил его; но он был властолюбив, и я убил его. За его любовь — слезы; за его удачи — радость; за его доблести — почет; за его властолюбие — смерть. Кто здесь настолько низок, чтобы желать стать рабом? Если такой найдется, пусть говорит, — я оскорбил его. Кто здесь настолько одичал, что не хочет быть римлянином? Если такой найдется, пусть говорит, — я оскорбил его. Кто здесь настолько гнусен, что не хочет любить свое отечество? Если такой найдется, пусть говорит, — я оскорбил его. Я жду.

– Такого нет, Брут, нет.

– Значит, я никого не оскорбил. Я поступил с Цезарем так, как вы поступили бы с Брутом. Причина его смерти записана в свитках Капитолия; слава его не умалена в том, в чем он был достоин, и вина его не преуменьшена в том, за что он поплатился смертью. (В. Шекспир)

4. (Телепередача "Один на один" посвящена вопросу: нужна ли монархия в России. Главный защитник идеи монархии, священник отец Никон, считает, что монархия — Богом данная форма правления.)

Существует ошибочная точка зрения, будто православная философия и идеология неразрывно связаны с монархическим устройством общества. На самом деле Первая книга царств Библии показывает, откуда исторически взялась монархия. Сам Бог пророку Самуилу открывает, что монархия есть отступление израильского народа от веры, т. к. вместо теократии они попросили себе царя. Но раз они попросили, Бог сказал: "Ну ладно, раз они хотят грешить, пусть грешат, но дай им приемлемые правила жизни." Более того, первый царь определялся самим Богом. Когда пророк Самуил хотел сам одного из восьми сыновей провозгласить царем, Бог ему сказал: "Нет, ищи другого, ибо ты смотришь на лицо, а я — на сердце." Сейчас это тоже актуально, потому что монархия как историческая форма существовала в условиях, когда подавляющее большинство населения было безграмотным, вокруг шли войны, эпидемии, люди вымирали. И поэтому в этих условиях дворянское гнездо, которое существовало внутри крепости, было единственной формой передачи культуры управления, да и вообще всей культуры, естественно, своим детям. Сейчас цивилизация стала иной, люди стали более грамотные, культурные, поэтому идет некое мирное соревнование между людьми за право занять ту или иную профессию, в том числе и профессию руководителя государства. Поэтому механическое возвращение к какой-то кровной династической модели выглядело бы сейчас просто бессмысленно. Вот родится какой-то нездоровый, неполноценный потомок у царя, и вот почему-то именно он должен управлять страной, отстаивать интересы России в мире, где все друг с другом борются. А вот просто некий духовный акт освящения власти, возможно, необходим, но это другая модель. Так же, как в самой церкви патриархами не по наследству становятся, а избираются каждый раз пожизненно. В любом случае на сегодня религиозность населения довольно низкая: около половины называют себя верующими, но из них только 40 % признают какие-то христианские догмы, да и то с оговорками, а постоянно посещают храмы от 3 до 10 %. Поэтому в глазах этих людей, этого современного общества первое лицо государства вряд ли будет выглядеть помазанником божьим, т. е. настолько священной особой, чтобы подчиняться ему только по религиозной мотивации. И поэтому монарх может на самом деле стать только крышей для очередного передела власти. (В. Полозин)