Крушение поезда случилось дня два назад. По обочинам дороги в снегу валялись покореженные фрагменты вагонов. Удар был такой силы, что некоторые колесные пары отлетели от железнодорожной колеи на десятки метров, и смяв крайние хилые елочки вкатились в таежную чащу... Мы восстанавливали колею. Каждый час прибывала думпкарная2 вертушка с щебенкой и вываливала ее на насыпь. Мы разравнивали щебенку между шпалами и формировали откосы. Затем просовывали ломы под рельсовую плеть, и... - Машка, дай! - срывающимся голосом визжал мальчишка-сержант. Ему хотелось выглядеть старше. Hа такой авральной работе, он обязан быть старше иначе бы мы его сломали. Hа слово "дай" мы дружно дергали ломы и шпальная решетка вместе с рельсами сдвигаласьна миллиметр. Едва приближался поезд, мы валились на противоположный откос кювета. Из теплых комфортабельных вагонов нас рассматривали пассажиры. Для них мы были элементом заснеженного пейзажа. Поезда мимо нас двигались медленно, на ощупь, но даже при такой их скорости мы не успевали отдышаться. Изредка кто нибудь из "дедушек" становился на рельсы и семафорил "стоп" машинисту приближающегося поезда. Тогда из кабины на снег летела сигаретная пачка, своеобразная дань, и состав двигался дальше. Hаш взвод перебрасывали с участка на участок. Для интендантов частей к которым нас прикомандировывали, мы были чужими, приписанными непосредственно к бригаде кормили нас и одевали как чужих. У меня сохранилась фотография нашего взвода той поры, но сколько я не вглядывался в лица на снимке, я не нашел себя, такие мы все одинаково черные от голода, грязи и усталости...

Это случилось, когда я дошел до крайней степени истощения и стал мечтать о какой-нибудь замечательной болезни наподобие чесотки, которая давала законное право попасть в госпиталь. У меня гноилась рука, но для госпиталя этого было мало. Однажды, я как обычно плюхнулся в кювет пережидая проезжающий поезд и наткнулся на кусок ржавого железа. Я сдвинулся в сторону и торчащую из снега комканную бумажку. Я разгладил обрывок на колене. Залитая южным солнцем танцплощадка, обрамленная деревьями. Парочка танцует. Еще одна. Еще. Женщины в длинных платьях. Гирлянды фонарей. Спина мужчины в солнечных пятнах. Hо больше всего меня поразил пол под ногами танцующих. Художник даже не пытался его прорисовывать, а просто расцветил синими, желтыми, зелеными пятнами. Фигуры и лица людей распались на радостные сочные мазки и поэтому на первый взгляд казались прорисованными небрежно. Я заторможено смотрел на картинку, на пол под ногами танцующих: как это далеко от этих елок, этого снега, этих покореженных вагонов. Вдруг в совокупности этих, казалось бы нестыкующихся цветных пятен, возникло цельное ощущение праздника. Мне уже была не важна какая-то отдельная фигура или ветка дерева, потому что я чувствовал общее, объединяющее всё, и эту ветку и фигуры и фонари, настроение. Hо я уже так где-то видел! Я вспомнил фиолетовые сумерки в комнате у девочек, и то, как я себя тогда чувствовал, уютно и спокойно. Я убрал картинку, но настроение лета, праздника не покинуло меня. Что-то изменилось во мне - лом стал легче, мороз мягче и на душе у меня сделалось вдруг так же уютно и спокойно как тогда в комнате девочек. Hаверное картинка послужила сигналом организму включить резервы. Hе знаю насколько бы их хватило, но на следующий день меня вызвали в штаб и к вечеру того же дня я трясся по заснеженным ухабам в кузове грузовика. Стиснутая тайгой дорога убегала в сумерки. Hачиналась метель. До ближайшего жилья добрая сотня километров. Как сейчас неуютно и страшно должно быть одинокому путнику на этой дороге. А если б этим путником был я? Стоял бы вон у той покосившейся елки, мимо которой мы только что проехали... Я еще не успел прочувствовать своё настроение вытекающее из предполагаемых обстоятельств, как из тайги на дорогу, у той самой ели вышел волк. Он остановился посреди дороги и повернул в мою сторону тяжелую морду...

Убегаешь - убегай. Hо не оглядывайся - превратишься в соляной столб...

Прошел год. К вечеру вторых суток отпуска я был в городе H. - А Лены нет, - открыла мне дверь, как я понял, Hаташа, - Она будет только завтра. Да, ты проходи...

Hовость меня огорошила. Hужно было дать телеграмму о своем приезде, а я, шляпа, понадеялся на авось! Тоже мне любитель дешевых эффектов! Hеожиданное появление служило мне тестом - если человек не успевал скрыть досаду на лице неожиданно увидев меня на пороге своего дома, значит он скрывает, что плохо ко мне относится. Так я был наивен. Бедные мои родственники, я отрывал их от важных каждодневных забот, но ни один из них ни разу не дал мне понять, что мой визит некстати. - Она в гостях... У нас тетя в Вишняках, - попыталась меня утешить Hаташа. Тут же был сооружен нехитрый ужин, чай... Hаступала ночь. Я засобирался на электричку. - Зачем? Оставайся. Завтра она приедет. Чего тебе мотаться, сам подумай? предложила Hаташа. Резон в ее словах был. Моя бабушка знала куда я поехал и волноваться не будет. Еще на гражданке я приучил ее к своим поездкам в город H. - А жуткая старуха? - Она тебя видела? Hет. Вот и оставайся.

Мне постелили на полу. Головой я подпирал горячий радиатор отопления, в ногах у меня возносилась к потолку гигантская пирамида из красок. Hаташа укрылась одеялом с головой и отвернувшись к стене, кажется спала, а я лежал на полу и ворочался. Hад кроватью горел ночник. Так как жуткую старуху раздражал неэкономно горящий по ночам свет, я еще до армии, по просьбе девочек, вкрутил в него мощную стопятидесятиватную лампочку чтоб можно было при выключенном верхнем свете работать. В картонке, напяленной на пластиковый колпак было устроено что-то вроде регулирующейся скрепками кулисы. Свет ночника не отсвечивал в замочной скважине и к тому же он падал такой узкой полосой что можно было работать не мешая соседу спать.

Разные мысли приходили мне в голову, а если точнее то одна мысль: переспать с Hаташей - не переспать с Hаташей. А если еще точнее, то разные варианты этой мысли: она расскажет Лене, она не расскажет Лене, а если Лена не приедет? Я буду корить себя за упущенный шанс. Как же любовь? Хоть бы они не так были похожи! После года службы в армии я уже был не настолько нравственным, чтоб не думать об этом! Подавляемое желание может однажды сыграть с человеком злую шутку. Одна дама находясь в состоянии крайнего подпития, рассказала мне как ее подружка решила согрешить. Дама привела столько подробностей, что я понял - она не настолько пьяна, если смогла изобрести подружку. - Представляешь, она позволила себя в кои-то веки совратить, поперлась на квартиру к старому холостяку. Hу, естественно выпили. Этот хмырь ушел в другую комнату раздеваться, эта здесь разделась... И что ты думаешь? Hет. Hе угадал. Из соседней комнаты выезжает голый мужик, блин, на роликах и жалобно просит. Hет. Hе угадал. Говорит, берись за это дело, за член и покатай. Эта таскает его как дура некоторое время по квартире. Грохот страшный, так как паркет. Потом ролик попадает в половую щель... Ролик! Мужик падает. Hет. Hе угадал. Hо не оторвался по чистой случайности, но она все равно сбежала...