Глава 23

Коржаков и Куликов - близнецы-братья. Кто из них более? А у кого из них менее? Ах, да разве это важно? Это важно только для некоторых женщин, да и то опытные сексологи их разубеждают, говоря, что это не играет никакой роли. Главное ведь не количество, главное - качество, умение, квалификация. А вовсе не внешние параметры организма.

Впрочем, говорят, что есть такие поклонницы, которым на умение наплевать, им подавай габарит. Они своего рода наркоманки. Подсели и скачут. Им уже никакой Алан Чумак не поможет, будь он хоть негром преклонных годов. Любовь неизлечима.

- Моя любовь - не струйка дыма, - бормотала Пугачева, намазывая на хлеб бутерброд.

Бутерброды она любила с детства. Бутерброды ее жизни были самые разные. Большие и маленькие, длинные и короткие, толстые и тонкие. Простые русские батонообразные и элегантные иностранные биг-макоподобные, обсыпанные увеличивающим удовольствие кунжутным семенем. Они проникали до самых кишок, до печени, до чуткого ее сердца, вызывая одним своим видом обильное истечение слюны.

Коржаков тоже был похож на бутерброд. На бутерброд из Куликова. Ах, вот бы их... Этих двух пухленьких бутербродиков. Ням-ням. Хороши, хороши, черти. Но Лебедь!... Это даже не бутерброд, это дичь. Официант, дичь!

Как красиво его можно было бы подать к столу, этого тугого неотесанного монстра! Бог мой! Перышко к перышку... Нет, несомненно, среди всех мужественных дядек самый вкусный - Лебедек. Жаль, что он икру редко мечет. Пугачева любила икру, хотя в последнее время она уже не лезла ей в горло. Приходилось давиться. Если этак пойдет и дальше, то и килограмма не уешь, не то что прежние пять-восемь.

Еще очень ничего из себя Шумейко. Видный круглоголовый богатырь. Такой сексуальный бутербродик. Ведь секс и бутерброд - неразделимы. Так же как еда и бутерброд. Поглощая бутерброд, получаешь насыщение. Поглощая секс, тоже получаешь насыщение. Такова уж физиология нашей жизни. Кому война, а кому мать родна. Все лучше, чем заниматься уринотерапией. А есть еще копрофагия. Но такими сексуальными извращениями Пугачева предпочитала не заниматься: боялась подхватить глистов.

Хороша ягода малинка. Из наших политиков больше всех похож на малининку Станкевич. Но он, к сожалению, скрылся за границей. Боится консервирования. А кто похож на клубничинку, мясистую ягоду? Да тот же Коржаков! Ну конечно, он никакой не бутерброд - он здоровенная клубничина! Ельцин?.. Здоровенное яблоко-антоновка! Ястржембский... Ну, этот - чистый стручок горького перца. Он также похож на месяц из какого-то мультфильма. Такое же вогнутое лицо. Вышел Ястржембский из тумана, вынул ножик из кармана. Куликов... Дядюшка-тыква. Зюганов - семенной огурец. Жириновский... Жириновский... Нет, Жириновский это не фрукт и не овощ. Это чертик из коробки. Боровой же похож на ботинок...

Размышления Пугачевой прервал телефонный звонок. Певица Алла сняла трубку, радостно ощутив прохладную тяжесть белого золота. Глаз радовал великий изумруд.

- Аллоу...

- Алла Борисовна, - раздался в трубке уверенный мужской голос. Это был, конечно, не Лебедь. Но все равно приятно...

- Ах, мужчина, кто вы?!

- Разрешите доложить. Это Коржаков.

- Клубничка!

- Что?

- Да нет, ничего, это я не вам. Это у меня тут собака бегает, лает. А что вы хотите?

- Алла Борисовна, я, так сказать, сразу возьму быка за рога!..

- Именно за рога? - игриво переспросила Пугачева. - У быка есть еще много других привлекательных органов.

- Ну, это, наверное они для вас привлекательны, а для меня суть тошнотворны и богопротивны, - сказал Коржаков, непонятно что имея ввиду.

- Не соглашусь с вами, - не согласилась Пугачева. - Природа прекрасна во всем своем обличье. Но продолжайте, мужчина.

- У меня к вам, можно сказать, не совсем обычное предложение... Я предлагаю вам вступить со мной в тесный союз. Или, если хотите, альянс. Вы понимаете, о чем я говорю?

Пугачева опешила. Вот это да! С чего бы это она стала пользоваться таким спросом? Ведь она уже давно не женщина, которая поет. То есть она женщина, но не поет. Может, в политической ситуации страны что-то происходит? А может, в последнее время она резко похорошела? Или в политических кругах России теперь какая-то новая мода?

- Алла Борисовна! Вы чего молчите? Чего молчите-то, а?

- Электоратом моим будете интересоваться? - Пугачева была холодна.

- Да чего им интересоваться? - обрадовалась ответу трубка. - Он и так всем известен. Электорат у вас, надо отдать ему должное, отличный, просто прекрасный! Любой бы хотел такой электорат!

- Черт подери!.. Вы что там, в своих думах и правительствах обсуждаете мой электорат?

- В кулуарах, Алла Борисовна, только в кулуарах! Во время рабочих заседаний мы мыслим о судьбах Родины, исключительно.

- Ну и чем же он замечателен, мой электорат? - ледяным ветерком сквозило от голоса Пугачевой.

От Коржакова не укрылась эта холодность. "Не зря говорят, что Лебедек с ней уже договорился. Перекупил певичку, - подумал он. И вдруг страшная догадка поразила его: - А может, это она его купила?!" Господи, как же эта простая мысль не пришла ему в голову сразу! Да ведь Пугачева - самая богатая женщина планеты! У нее денег больше, чем у иных африканских государств. Впрочем, сравнение с африканскими государствами для Пугачевой оскорбительно: она же белая. Более того, говорят, она не любит негров. Да, собственно, кто их любит? За что их любить? Цвет кожи - противоестественный, губы - пухлые. И рожа противная. Нет, даже само сравнение Пугачевой с неграми, мулатами и евреями - гнусность, антирусские настроения... Отсюда следует, что Пугачева купит и продаст кого угодно с легкостью необычайной. У нее же денег этих... Под ее домом каждое утро находят несколько плохо доеденныхбанок с черной икрой. Вся Москва знает, где можно подъесть за Пугачевой. Старух к пугачевской помойке даже и не допускают: не по чину. Жирные банки с остатками икры с утра пораньше расхватывают фанаты Пугачевой - служащие в Москве и давно не получающие зарплаты офицеры армии и ФСБ. На помойке видели даже нескольких генералов и, говорят, даже одного члена правительства. Кто может купить Пугачеву? Риторический вопрос.

- Эй, дядя, так чем же людей привлекает мой электорат? - прервала размышления бывшего охранника и подносчика водки в сауне.

- Ну чем может привлекать электорат, Алла Борисовна, вы же не вчера родились! Чем он больше, тем лучше.

- Угу, - Алла почему-то успокоилась, смирилась с тем, что мир таков, каков он есть - грязный, пошлый и упругий. - Значит, говорите, чем больше, тем лучше?

- Истинно так, Алла Борисовна. Других никаких преимуществ у электората нет.

- Это с вашей точки зрения, нет. Но вы совсем не учитываете мою точку зрения. Поставьте себя на мое место, ведь у меня может быть другое отношение к электорату.

- Ну да, я понимаю. Все-таки мы, политики - люди циничные и конкретные, а у вас душа есть. Вам просто приятно. Электорат для вас - источник удовольствия, может быть, радости в жизни. Будь я на вашем месте мне бы тоже ничего не было нужно от него, кроме любви. Но я на своем месте и меня интересует - уж извините, Алла Борисовна! - только его количественные характеристики.

- А знаете, я даже ценю ваш цинизм! Но ведь я женщина и прежде, чем согласиться на ваше предложение, мы... Ну, вы должны мне понравиться хотя бы. И потом, у меня муж есть, в конце концов.

- И с мужем посоветуйтесь обязательно, как же без этого. Ведь, согласившись, вы будете принадлежать уже не только семье. Филипп вообще будет редко видеть вас дома. Вы же будете публичной женщиной.

- Даже так? - горько усмехнулась Пугачева.

- Конечно! Я считаю вас серьезным человеком и рассчитываю на вашу полную самоотдачу, занятость с утра до ночи, видеокамеры...

- Вы собираетесь снимать наши э-э-э... наши экзерсисы? Может быть и ваши дружки к нам подключатся?