О боже, сколько у меня имен

Не только Музыка, Поэзия, Природа!..

СТРОФА

Косточкой вишневой

В мякоти заката...

Все, что стоит жизни,

Очень облакато.

Ю.Мориц

------

ВЕЧЕР ПОЭЗИИ

Никому не посвящается

I.

Старый лысый пупсик Другая половина

На пустой эстраде Сидит переживает,

Возле микрофона Что молодежь к поэту

Сладенько поет. На вечер не идет.

Полный зал старушек И обе половины

Чмокает губами, Все время ждут момента,

Смакуя этой лирики Чтоб наконец устроить

Горошек мозговой. Большой Аплодисмент!

Минут за тридцать-сорок Но что-то им мешает,

Ползала укачало Как мелкая зевота

Волною задушевной, Мешает объясниться

Пленительной, как сон. В пламенной любви.

II.

- Поэт, расскажите свою биографию!

- В три с половиной года

Я печатал стихи. На машинке.

Однажды, гуляя с няней

В летний день на Страстном бульваре,

Я увидел Огромные Ноги

Двести сорок восьмого размера!

На ногах стоял Человек

Неимоверного роста,

Был он с большой буквы

И очень звучал гордо.

Я подумал, что это памятник,

И стал на него карабкаться.

Но памятник левой рукой

Подхватил мою пухлую попку

И поднял меня, как на лифте,

В свою великанскую высь.

Это был совершенно живой Маяковский,

Он сказал:"А что-то в нем есть,

В этом кудрявом пупсике!

Какая-то искра божья,

Какая-то интеллигентность,

Возвышенная духовность!"

Об этом же говорили

Ахматова, Пастернак,

Репин, Куприн, Шаляпин,

Кустодиев, Капабланка,

Раневская и Заболотский,

Эйнштейн и Агата Кристи,

Ландау и Сименон.

Потом я ходил в кружок,

Где были одни поэты.

Они друг друга чехвостили,

Контузили и тузили

До полной потери сознанья,

До сотрясенья мозгов,

И, невзирая на лица,

Резали правду-матку,

Вонзали холеру в бок,

Всем говорили гадости,

Всех посылали на фиг

И смешивали с дерьмом.

По этой причине многие

Вернулись с войны прозаиками,

Драматургами, сценаристами,

Артистами и медсестрами.

Поэтов осталось мало,

Сегодня их нет совсем.

Ходят ко мне молодые

И подают надежды,

Но им уже за пятьдесят.

Если б не Вознесенский,

Они бы давно пробились.

Но шум, трескотня эстрады

Наделали нам вреда

И погубили многих,

Отсюда - падение нравов,

Пошлая грубость вкусов,

Хищенья, приписки, взятки,

Гонка вооружений,

Экологический кризис,

Воздушные террористы,

Шантаж, спекуляция, пьянство

И матери-одиночки.

(По залу распространяется

Слезоточивый газ...)

- Пожалуйста, что-нибудь спойте!

Исполняет арию герцога

Из оперы "Риголетто".

СТО ЛЕТ НАЗАД

Я крикнула однажды недоучкам

Сто лет назад, такого-то апреля

Я крикнула по молодости лет,

Что рабский ум, бесчуственный,

бесстыжий,

Чудовище развратной Конъюнктуры

Врет - и не может Пушкина любить!

Меня трясло. Арба катила дальше.

Над марганцевым фаршем тухлой фальши

Повис тяжелый, зверский, спертый вздох.

Я лаяла на ветер: - Да, зубрили!

Да, классе в третьеми к елке серебрили

Руслана и Людмилу, но любили

Лишь анекдот! И в этом весь подвох!

Невежесть вашу обеляет Пушкин,

Но свежесть вам являет Золотушкин,

Жуликоватый парень и рифмач,

Он души вам тетешкает ретиво

Белибердой любви и детектива,

Но эта смесь питательна на диво

И популярна, как в холеру врач!

Арба катила. Пенилась клоака.

Я голову теряла, но однако

Я лаяла на ветер, как собака:

- Не поминайте Пушкина вотще!

Ведь богом есть и честь, и стыд, и совесть,

И Белкина пронзительная повесть,

И Командор в нетлеющем плаще!

Мне моментально голову срубили.

- Она свергала Пушкина! - вопили.

Ату ее, проклятую, ату!

Устроили костер традиционный.

Но фонарем смотритель станционный

Светил в мою судьбу сквозь темноту.

x x x

Длина листа мне служит шириной,

Люблю поля и не терплю кургузость.

Ничем не хуже плуга с бороной

Я окисляюсь, втиснутая в узость

Тоски амбарной. Я люблю поля

(По крайней мере, хлеб не мажут гримом),

Люблю поля и жизнь начать с ноля

С любви к полям, полям необозримым!..

Так повторяю, а меж тем земля

Из-под меня плывет, куда ей надо,

И бревна строк, как свежий плот бурля,

Со мной сплотились в качке волнопада.

Бегут от смерти на таких плотах

(От смертной казни и от смертной скуки!),

Рискуя стать в акульих животах

Коллекцией находок для науки.

Любимые вопросы интервью:

- Что взяли б вы, когда бы вас не стало?

- Жизнь. Только не чужую, а свою.

И пару книг (которых не достала),

И порошок стиральный - звать "Кристалл":

Нельзя трудами брезговать простыми,

Чтоб семя извергать не перестал

Любой, кто в силах сдерживать пустыню,

Она, проклятая, весь день горит огнем

И лжет про холод моего рассудка.

Я жарче ночью, чем пустыня днем,

И в том - отличье сердца от желудка,

Любви - от славы, ветра - от руля,

Зародыша - от медицинской справки,

Поэзии от (стоп!) ... Люблю поля,

Взахлеб люблю широкие поля

И звезды - вброд, не знающие давки!

Ю.Мориц

------

СТОЯНКА КОРАБЛЯ

Майский ливень перечмокал

Ребра кровель, щеки стекол,

Уходя, он плакал, плакал ...

А к полудню в бухте нашей

Вдруг запахло щами, кашей

"Бела Барток" встал на якорь!

И теперь - везде матросы,

У ларька, где папиросы,

На качелях, в оперетте...

В лунной арке,

Ночью в парке,

Целовальный бродит ветер

В синей блузе и берете!

Бродит ветер целовальный,

Ветер, нежный и печальный,

Неминуемой разлуки,

Ветер чистый, ветер честный,

Распахни же ворот тесный

И скрестим в объятьях руки!

Это счастье - лучше многих,

Благовидных и убогих.

Это счастье - без обмана,

Оно горькое, как море,

И туманом станет вскоре,

Потому что даль туманна...

Не пиши мне! Пусть волнами

Вечно пенится над нами

Эта нега, эта сила!

Если встретимся мы снова,

Ты увидишь, как сурово

Время с нами поступило...