3

26 АПРЕЛЯ 1986 ГОДА

Вечером 25 апреля, вернувшись из командировки на Крымскую АЭС, я просмотрел свои записи, протоколы совещаний, в том числе конспект заседания бюро Крымского обкома КПСС, в работе которого принимал участие.

Перед заседанием бюро обкома я беседовал с заведующим промышленным отделом обкома В. В. Курашиком и секретарем обкома по промышленности В. И. Пигаревым. Меня удивило тогда, что оба обеспокоены одним: не опрометчиво ли строительство атомной станции в Крыму, в курортной здравнице страны, неужели нет других мест в Советском Союзе? "Есть. Есть много бросовых и малозаселенных или вообще не заселенных земель, где можно было бы строить атомные станции".- "Так почему же?.. Кто принимает решение?" - "Министр энергетики, Госплан СССР. А проектирует распределение мощностей по территории страны Электросетьпроект, сообразуясь с потребностями в энергии в том или ином районе".- "Но ведь мы тянем на тысячи километров линии электропередач из Сибири в европейскую часть страны, неужели..."-"Да, вы правы".-"Значит, в Крыму можно не строить?"-"Можно". "И нужно...- Пигарев невесело улыбнулся.-Но будем строить,уже деловито поправился секретарь обкома.- Об этом поговорим сегодня на бюро со всей принципиальностью. Строители и дирекция работают вяло, срывают показатели. Такое положение терпеть дальше нельзя.- Пигарев просительно посмотрел на меня.-Обрисуйте мне, как в действительности обстоят дела на стройке, чтобы я мог поубедительней выступить на бюро обкома"

Я проанализировал ситуацию. Секретарь выступил убедительно.

В ночь с 25 на 26 апреля 1986 года все будущие ответственные за ядерную катастрофу в Чернобыле спокойно спали. И министры А. И, Майорец и Е, П. Славский, и президент Академии наук СССР А. П. Александров, и председатель Госатомэнергонадзора Е. В. Кулов,и даже директор Чернобыльской АЭС В. П. Брюханов и главный инженер станции Н. М. Фомин, Спали Москва и вся ночная половина земного шара.

А тем временем в 24 часа 00 минут, то есть за час двадцать пять минут до взрыва, на блочном щите управления четвертым энергоблоком Чернобыльской атомной станции заступила на вахту смена Александра Акимова. Многие из заступивших на смену не доработают до утра. Двое погибнут сразу...

Итак, в 1 час 00 минут 26 апреля 1986 года мощность атомного реактора четвертого энергоблока благодаря грубому нажиму заместителя главного инженера А. С. Дятлова была стабилизирована на уровне 200 МВт тепловых. Продолжалось отравление реактора продуктами распада. Дальнейший подъем мощности был невозможен, запас реактивности был значительно ниже регламентного и, как я уже говорил ранее, по словам СИУРа Топтунова, составлял восемнадцать стержней. Этот расчет дала ЭВМ "Скала" за семь минут до нажатия кнопки АЗ (аварийной защиты).

Реактор находился в неуправляемом состоянии и был взрывоопасен. Это означало, что Нажатие кнопки АЗ в любое из оставшихся мгновений до катастрофы привело бы к неуправляемому фатальному разгону. Воздействовать на реактивность было нечем.

До взрыва оставалось еще семнадцать минут сорок секунд. Это очень большое время. Почти вечность. Сколько можно передумать за эти семнадцать минут сорок секунд, всю жизнь вспомнить, всю историю человечества. Но, к сожалению, это было всего лишь время движения к взрыву...

В 1 час 07 минут к шести работавшим главным циркуляционным насосам (ГЦН) дополнительно было включено еще по одному насосу с таким расчетом, чтобы после окончания эксперимента в контуре циркуляции осталось четыре ГЦН для надежного охлаждения активной зоны.

Тут важно понять, что гидравлическое сопротивление активной зоны впрямую зависит от мощности реактора. А поскольку мощность реактора была мала, гидравлическое сопротивление активной зоны тоже было низкое. В работе же находились все восемь насосов, суммарный расход воды через реактор возрос до 60 тысяч кубических метров в час при норме 45 тысяч, что является грубым нарушением регламента эксплуатации. При таком режиме насосы могут сорвать подачу, возможно возникновение вибрации трубопроводов контура вследствие кавитации (вскипание воды с сильными гидроударами).

Старший инженер управления реактором Л. Топтунов, начальник смены блока А. Акимов и старший инженер управления блоком Б. Столярчук пытались вручную поддерживать параметры реактора, однако в полной мере сделать это не смогли. Чтобы избежать остановки реактора в таких условиях, А. Акимов с согласия А. С. Дятлова приказал заблокировать сигналы аварийной защиты.

Спрашивается: можно ли в этой ситуации избежать катастрофы? Можно. Нужно только было категорически отказаться от проведения эксперимента, подключить к реактору систему аварийного охлаждения и зарезервировать электропитание ни случай полного обесточивания. Вручную, ступенями приступить к снижению мощности реактора вплоть до его полной остановки, ни в коем случае не сбрасывая АЗ - аварийную защиту, - ибо это было бы равносильно взрыву...

Но этот шанс не был использован. Реактивность реактора продолжала медленно падать.

В 1 час 22 минуты 30 секунд (за полторы минуты до взрыва) СИУР Леонид Топтунов по распечатке программы быстрой оценки запаса реактивности увидел, что он составлял величину, требующую немедленной остановки реактора. То есть те самые восемнадцать стержней вместо необходимых двадцати восьми. Некоторое время он колебался. Ведь бывали случаи, когда вычислительная машина врала. Тем не менее Топтунов доложил обстановку Акимову и Дятлову.

Еще не поздно было прекратить эксперимент и осторожно, вручную снизить мощность реактора, пока цела активная зона. Но этот шанс был упущен, и испытания начались. Все операторы, кроме Топтунова и Акимова, которых все же смутили данные вычислительной машины, были спокойны и уверены в своих действиях. Спокоен был и Дятлов. Он прохаживался по помещению блочного щита управления и поторапливал ребят: "Еще две-три минуты, и все будет кончено. Веселей, парни!"

В 1 час 23 минуты 04 секунды старший инженер управления турбиной Игорь Кершенбаум по команде Г. П. Метленко "осциллограф включен!" закрыл стопорно-дроссельные клапаны восьмой турбины, и начался выбег ротора генератора. Одновременно была нажата и кнопка МПА (максимальной проектной аварии). Таким образом, оба турбоагрегата - седьмой и восьмой - были отключены. Аварийная защита реактора была заблокирована, чтобы иметь возможность повторить испытания, если первая попытка окажется неудачной. Тем самым было сделано еще одно отступление от программы, но весь парадокс заключался в том, что если бы действия операторов были в данном случае правильными, а блокировка не выведена, то по отключении второй турбины сработала бы аварийная защита и взрыв настиг бы нас на полторы минуты раньше...