Представляли всю эту цепочку Брюханов, Фомин, Дятлов, Акимов, Топтунов? Первые два наверняка не представляли. Трое других теоретически должны были знать, практически, думаю, нет. Акимов вплоть до самой смерти 11 мая 1986 года повторял, пока мог говорить, одну мучившую его мысль: "Я все делал правильно. Не понимаю, почему так произошло",
Все это говорит еще и о том, что противоаварийные тренировки на АЭС, теоретическая и практическая подготовка персонала велись в основном в пределах примитивного управленческого алгоритма. Как же докатились до такой размагниченности, до такой преступной халатности? Кто и когда заложил в программу нашей судьбы возможность ядерной катастрофы в украинском Полесье? И почему именно уран-графитовый реактор был выбран к установке в ста тридцати километрах от Киева? Уже пятнадцать лет назад у многих возникали сомнения по этому поводу.
Как-то мы с Брюхановым поехали на "газике" в Киев по вызову тогдашнего министра энергетики Украинской ССР А. Н. Макухина. Сам Макухин по образованию и опыту работы теплоэнергетик. По дороге в Киев Брюханов сказал: "Не возражаешь, если выкроим часок-другой, прочтешь министру и его замам лекцию об атомной энергетике, о конструкции ядерного реактора? Постарайся популярнее, а то они, как и я, в атомных станциях не все понимают..."
Министр энергетики Украинской ССР Алексей Наумович Макухин держался очень начальственно. Говорил отрывисто. Я рассказал об устройстве чернобыльского реактора, о компоновке атомной станции и об особенностях АЭС данного типа. Помню, Макухин спросил: "На ваш взгляд, реактор выбран удачно или...? Я имею в виду - рядом все же Киев..." Я ответил, что для Чернобыльской АЭС, на мой взгляд, больше подошел бы не уран-графитовый, а водо-водяной реактор нововоронежского типа. Двухконтурная станция чище, меньше протяженность трубопроводных коммуникаций, меньше активность выбросов. Словом, безопасней. "Вы читали статью академика Доллежаля в "Коммунисте"? Он не советует выдвигать реакторы типа РБМК в европейскую часть страны, но вот что-то неотчетливо аргументирует..." - "Ну что я могу сказать... Доллежаль прав, выдвигать не стоит. У этих реакторов большой сибирский опыт работы, они там зарекомендовали себя, если можно так выразиться, с грязной стороны. Это серьезный аргумент..." "А почему Доллежаль не проявил настойчивость в отстаивании своей позиции?" строго спросил Макухин. "Не знаю, Алексей Наумович,- я развел руками,- видимо, нашлись силы помощнее академика Доллежаля". "Какие у чернобыльского реактора проектные выбросы?" - уже озабоченно поинтересовался министр. "До четырех тысяч кюри в сутки".- "А у нововоронежского?" - "До ста кюри. Разница существенная".- "Но ведь академики... Применение этого реактора утверждено Совмином. Анатолий Петрович Александров хвалит этот реактор как наиболее безопасный и экономичный. Вы сгустили краски. Но ничего, освоим... Эксплуатационникам предстоит организовать дело так, чтобы наш первый украинский реактор был чище и безопасней нововоронежского!"
В 1982 году А. Н. Макухин был переведен в центральный аппарат Минэнерго СССР на должность первого заместителя министра по эксплуатации электростанций и сетей. 14 августа 1986 года уже по итогам чернобыльской катастрофы решением Комитета партийного контроля при ЦК КПСС "за непринятие должных мер по повышению надежности эксплуатации Чернобыльской АЭС" первому заместителю министра энергетики и электрификации СССР А. Н. Макухину был объявлен строгий партийный выговор.
А ведь тогда, в 1972 году, еще можно было сменить тип чернобыльского реактора на водо-водяной и тем самым резко уменьшить вероятность того, что случилось в апреле 1986 года. И слово министра энергетики УССР было бы здесь не последним
Еще один характерный эпизод. В декабре 1979 года, уже работая в Москве, мы выехали с инспекционной поездкой на Чернобыльскую АЭС. На совещании атомостроителей выступил тогдашний первый секретарь Киевского обкома КПУ Владимир Михайлович Цибулько. Его обожженное лицо со следами келоидных рубцов (во время войны он был танкистом и горел в танке) густо покраснело, он смотрел в пространство перед собой и говорил тоном человека, не привыкшего к возражениям. Но в голосе проскакивали и отеческие нотки, нотки заботы и доброго напутствия: "Посмотрите, товарищи, какой прекрасный город Припять, глаз радуется! Вы говорите: четыре энергоблока. А я скажу так: мало! Я бы построил здесь восемь, двенадцать, а то и все двадцать атомных энергоблоков!.. А что?! И город вымахнет до ста тысяч человек. Не город, а сказка... Вы имеете прекрасный обкатанный коллектив атомных строителей и монтажников. Чем открывать площадку на новом месте, давайте строить здесь..."
Во время одной из пауз я вклинился и сказал, что чрезмерное скопление атомных активных зон весьма чревато, ибо снижает ядерную безопасность государства как в случае военного конфликта и нападения на атомные станции, так и в случае предельной ядерной аварии... Реплика моя осталась незамеченной, зато предложение товарища Цибулько было воспринято с энтузиазмом, как директивное указание. Вскоре началось строительство третьей очереди Чернобыльской АЭС, приступили к проектированию четвертой...
Однако 26 апреля 1986 года было не за горами, и взрыв атомного реактора четвертого энергоблока одним махом вырубил из единой энергосистемы страны 4 миллиона киловатт и прекратил строительство пятого энергоблока, ввод которого был реален в 1986 году.
Теперь представим что мечта В. М. Цибулько сбылась. Если бы это случилось, то 26 апреля 1986 года все двенадцать энергоблоков были бы выбиты из энергосистемы на длительный срок, обезлюдел бы город со стотысячным населением и ущерб государству исчислялся бы не восемью, а как минимум двадцатью миллиардами рублей.
Следует также упомянуть, что энергоблок No 4, спроектированный Гидропроектом с расположением взрывоопасного прочноплотного бокса и бассейна-барбатера под атомным реактором, вызвал в свое время категорические возражения экспертной комиссии. Будучи председателем этой комиссии, я выступал против такой компоновки и предлагал убрать взрывоопасное устройство из-под реактора 5. Однако мнение экспертизы было проигнорировано. Как показала жизнь, взрыв произошел и в самом реакторе и в прочноплотном боксе...