У графа Ланна был недоуменный вид, он уже все позабыл. Но Пильц мог предложить больше.

- Вот смета. Высший оклад получает Леа Терра... от меня, - сказал Пильц и стал предприимчивым. Получив отпор, он пожелал выпить на "ты" со своим директором.

Терра резко пресек его фамильярность:

- Это еще успеется, после того как мы подпишем контракт, - и заказал шампанского.

- Куршмида вы приглашаете? - спросила актриса.

Сам Куршмид не отрывал глаз от стены.

- Я все равно бы отклонил такое оскорбительное предложение, - сказал он, бледнея.

Вытянутые лица; но тут впервые заговорил Мангольф:

- Я имею возможность объяснить вам, господа, поведение господина Куршмида.

- Валяй, - сказал Терра и посмотрел на него.

Мангольф не отвел взгляда. Затем серьезным, почти страдальческим тоном сказал, что больше не может отвечать за то, что здесь происходит.

Напряженное внимание, все взоры устремлены на Мангольфа. Терра в одиночестве пил шампанское бокал за бокалом, корча гримасы.

Сестра растерянно смеялась.

- Друг моей юности самым невероятным образом опустился, - сказал Мангольф глухо и скорбно, наморщив лоб. - Как именно? Мне не хочется говорить это вслух. Господин Куршмид покажет вам все наглядно.

Оба художника уже держали в руках снимки карусели. Они вытаращили глаза и передали фотографии дальше. Только после этого они фыркнули в салфетки, между тем как Пильц и Ланна неохотно вникали в серьезность положения. Сестра высмеяла их.

- А я-то? Я даже с уличными певцами выступала. Это честно заработанные деньги. - Она потянулась, и глаза у нее стали словно хмельными. Богач Пильц не мог устоять, он признал, что и владелец карусели честно зарабатывает свой хлеб.

- К сожалению, нет, - сказал Мангольф. Они ждали дальнейшего уже с неудовольствием. Он почувствовал это. - Я всем в тягость своей щепетильностью в вопросах морали. И себе самому тоже.

Все видели его внутреннюю борьбу. Губы сжаты, виски пульсируют, и глаза закрыты, - таким сидел Мангольф перед лицом всего света. Он хотел заговорить и не смог: поднес руку ко лбу и взглянул на друга последним, молящим, страждущим, покаянным взглядом, потом поборол себя и заговорил.

- Мой друг живет на средства женщины, - сказал он сухо. - Он сам сознался мне.

Все стулья отодвинулись. Кольцо ужаса окружило Терра, который пригнулся и оскалился.

- Кончено, - сказал граф Ланна с робким сожалением.

- Благодарю вас. - Пильц протянул Мангольфу руку.

В этот миг общее внимание привлек к себе Куршмид. Он круто поднялся, хрипя, как будто кто-то душит его. Глаза его блуждали от Мангольфа к Терра. Вдруг он закрыл лицо руками и, дико взвыв, бросился бежать.

Оба художника восприняли это комически, двум же другим господам его поведение показало, как неуместны всякие крайности.

- Это не должно служить нам помехой, - сказал Пильц решительно и чокнулся с сестрой. Выпивая бокал, она переглянулась с братом, после чего бросилась на шею Пильцу. Он попытался обнять ее, но она высвободилась.

- Не хватало еще, чтобы вы порвали мой жемчуг! Это подарок князя Иффингена. Я получаю из княжеской казны пожизненную ренту. Клаус, сколько тебе нужно?

- Это многое меняет, - заметил Пильц.

- Не возражаю, - сказал граф Ланна и радостно подвинул свой стул на место Мангольфа, который сидел теперь в тени, позади Леи.

Мангольф убитым взглядом, словно удар получил он, смотрел на ее ярко освещенные волосы и шею, на игру ее рук, отстранявших и манивших. Она стала еще развязнее.

- Я привлеку к вам в театр всю золотую молодежь.

Брату послышался в ее интонациях звонкий пустой голос женщины с той стороны.

- Дитя мое! - крикнул он громко. - Ты в трико? Так потанцуй! - Он захлопал в ладоши.

Она и в самом деле встала.

- Господин доктор Мангольф, за рояль!

Он послушался.

- "Тристана"! - потребовал Терра.

Мангольф заиграл вальс, и Леа, закинув голову, скользнула руками вдоль платья, будто сбрасывая его. Мужчины пришли в восторг, будто увидели ее нагой; один граф Ланна посмотрел на нее, словно не желая верить этому.

- Сперва договор! - сказала она в такт вальсу.

- Идет! - сказал Пильц, взял у Терра договор и подписал.

Терра вытащил его из-под рук богача и бережно сложил, бросая по сторонам вызывающие взгляды. А затем разорвал договор.

- Правильно, Леа? Нам довольно победы! - Он позвал кельнера. Пильц хотел заплатить за шампанское, хотя бы частично, но Терра и слушать не стал.

- Господа, за то, что я заказывал, и платить буду я, - заявил он строго и внушительно.

Сестре он сам помог надеть манто. В коридоре Мангольф сказал ему на ухо, сдавленно:

- Я должен был так поступить.

- Знаю, - сказал Терра. - Тебе было указано свыше. Не забудь, завтра в пять.

Из переулка выскочил Куршмид, он остановил Терра. Мангольф, воспользовавшись задержкой, пошел с Леей вперед.

- Я все знаю, - пылко зашептал Куршмид. - Хотите, я стану перед вами на колени?

- Я не заметил, чтобы вы много пили.

- Я жертва трагического недоразумения.

- Да говорите же, наконец, как в реалистической роли!

- Я прошел черным ходом. Пильц жалуется, что вы одурачили его. Нет, никогда в жизни не стали бы вы толкать сестру в его объятья! Но предательство вашего мнимого друга было так дьявольски подстроено, что я едва не рехнулся, когда понял, куда меня вовлекли. Вы, кого я считал самым распутным человеком под солнцем...

- Вы льстите мне.

- ...оказались благороднейшим из всех. Вы проходите через жизнь с неутолимой жаждой нравственного совершенства.

- Почем вы знаете!.. - Терра пристальнее вгляделся в актера. У него были синеватые круги под глазами, переносица отливала белизной.

Мангольф шел впереди с Леей, но на полшага отступя, как Куршмид с братом, и умоляюще склонялся над полями ее шляпы. Она бросила через плечо:

- Почему вы ни разу не приехали? Скажите мне причину, за которую я могла бы ухватиться.

- Подумайте хорошенько, - сказал Терра Куршмиду. - Ведь я все-таки беру деньги от ярмарочной девки, вы сами видели.

- А кто знает, для кого вы берете их? Я знаю! Для вашей сестры: вы купили ей фальшивый жемчуг, чтобы она получила ангажемент.