Стоя между кострами, Шизумаат внимательно наблюдал за сидящими.

- Куведах должны искать такие способы в своих умах и вокруг себя: сие есть талма, высший путь. Сделайте талму своим жизненным путем во всех вещах, и вся ваша жизнь станет талмой. Вот великая правда, которую я сегодня открываю.

Тогда встал Мантар и обратился к собравшимся у костров:

- Намндас поведал нам древнюю и бесценную истину и заслужил звания учителя у куведах.

Я поклонился Мантару, вождь кивнул мне в ответ, а потом воззрился на Шизумаата.

- Ты тоже заслужил звания учителя у куведах. Твоя мысль потребует напряженных размышлений. И посему я поручаю тебе, Шизумаат, учить этой истине куведах. Куведах я тоже велю постигать эту истину и жить в соответствии с ней. И наконец, с этого вечера каждый ребенок станет изучать эту талму, прежде чем пройти обряд посвящения в зрелость.

И учили мы правде Шизумаата по всему Кудаху, следуя за племенем всюду, куда его заводило охотничье кочевье. Когда последний из куведах познал истину, в Кудах пришли новые ученики Варраха, чтобы сменить нас. Шизумаат и я простились с Буной, Мантаром, Харудой и остальными и отправились на север, в Дирудах, в город Бутаан, в храм Ухе.

Мы многое узнали у куведах, много говорили о том, как применять талму к тому, что мы делаем и желаем сделать, и снова играли с горящими головнями под взорами детей Ааквы. Когда пошли дожди, мы вернулись в Бутаан и пошли по улицам города, любуясь переменами, происшедшими в городе с тех пор, как мы ушли в Кудах. Достигнув храма, мы отряхнули с ног дорожную пыль и нашли свой класс на положенном ему месте, в следующем ряду колонн. Соученики встретили нас объятиями, а мы сразу стали расспрашивать об их приключениях. Но не успели они приступить к рассказам, как подошел к нам Эбнех и уселся посреди нас. Я смотрел на Шизумаата, Шизумаат смотрел на Эбнеха. Старый жрец, устроивший некогда Шизумаату порку, устало покачал головой.

- Варрах мертв, его погребальный костер давно остыл. - Эбнех поднял руку, указывая на Шизумаата, и снова ее уронил. - Я безутешен, Шизумаат. Мне известно от Варраха, как ты любил его, своего наставника. Я тоже любил Варраха. Может быть, даже сильнее, чем ты.

Я видел слезы на лице Шизумаата и не удивился, почувствовав, что тоже плачу. Другое меня удивило: что и на лице Эбнеха появились слезы. Подошел Шизумаат к старому жрецу и обнял его. Жалость, прощение, незлопамятность все это тоже талмы к лучшему будущему. Я тоже стал обнимать Эбнеха. Память о Варрахе и свобода мысли были уроками того дня.

Предание о Шизумаате (продолжение)

Фрагмент: Намндас

В ту ночь я заметил, что не все храмовые светильники подняты на положенную высоту. Потом я увидел юного Шизумаата: он, подняв лицо кверху, медленно танцевал на могиле Ухе! Я бросился в центр храма и остановился, ухватившись руками за каменное надгробие.

- Спустись, Шизумаат! Спустись, не то я накажу тебя еще до того, как до тебя доберутся жрецы со своими розгами!

Шизумаат прервал свой танец и глянул сверху на меня.

- Лучше забирайся сюда и присоединяйся ко мне, Намндас. Я покажу тебе чудо из чудес!

- Ты хочешь, чтобы я плясал на могиле Ухе?

- Забирайся сюда, Намндас.

Шизумаат опять закружился, а я ухватился за края надгробия и полез, обещая себе разорвать его на три сотни кусочков. Когда я выпрямился, Шизумаат указал на потолок.

- Посмотри наверх, Намндас.

В его словах была заключена такая сила, что я посмотрел вверх и узрел новизну в расположении храмовых светильников. Все они висели теперь таким образом, что находились на одинаковом расстоянии от определенной точки над могилой, образуя полушарие. При этом зажжены были не все светильники.

- За проделки этой ночи нас обоих изгонят из храма, Шизумаат.

- Разве ты не видишь, Намндас? Смотри вверх, Намндас! Видишь?

- Что мне там видеть?

- Пляши, Намндас. Пляши. Повернись направо. Я повернулся и увидел, как кружатся надо мной светильники. Тогда я остановился и посмотрел на своего подопечного.

- От этого у меня всего лишь кружится голова, Шизумаат. Мы должны слезть отсюда, прежде чем нас увидят.

- А-а-а-а! - Шизумаат с отвращением махнул рукой, спрыгнул с могилы на каменный пол и побежал к восточной стене. Я тоже спрыгнул и последовал за ним.

Со ступеней, по-прежнему запятнанных кровью Шизумаата, я увидел его: он стоял очень далеко, посередине темной городской площади. Я сбежал со ступеней, пересек площадь, остановился рядом с Шизумаатом и рассерженно схватил его за левую руку.

- Я бы с радостью взял сейчас розгу и выполнил за жрецов их обязанность, безумец!

- Смотри же вверх, Намндас! Что за тупая башка! Смотри!

Не выпуская его руку, я поднял голову и увидел, что дети Ааквы расположены на небе почти так же, как огни в храме, только несколько смещены к синему огню Дитя, Что Никогда Не Движется.

- Ты воспроизвел светильниками вид ночного неба.

- Да!

- Но это не спасет твою шкуру, Шизумаат.

Шизумаат указал на голубой свет.

- Повернись к Дитя, Что Никогда Не Движется. А потом медленно повернись направо.

Я так и сделал - и увидел такое, что у меня подкосились ноги, и я шлепнулся на камни площади. Вытянув руки, я пощупал неподатливую землю.

- Не может быть!

Шизумаат присел рядом со мной.

- Значит, ты тоже видел?

С наступлением утра слуги Ааквы застали нас обоих танцующими на могиле Ухе...

Мы стояли на хребте Аккуйя. На руках у нас подсыхал известковый раствор. Шизумаат указал на выстроенную нами пирамиду из камней.

- Жди меня здесь, у этой отметки, Намндас. Стереги ее, не позволяй жрецам ее переносить или сносить. - Он указал на запад. - Пусть Мадах вечно следует мертвым путем Ааквы. Если я прав, то снова встречу тебя на этом месте. - Другой рукой он показал на Утренние горы. - Я приду к тебе оттуда.

Я посмотрел на горы Аккуйя, на страну Мадах, потом опять на Шизумаата.

- А если ты не вернешься? Что тогда, Шизумаат?

- Одно из двух: либо я ошибся насчет формы этого мира, либо у меня не хватило сил доказать свою правоту.

- Если тебя постигнет неудача, то что делать мне? Шизумаат дотронулся до моей руки.