В двадцатые годы жизнь на вулкане продолжалась. Что не год, то реорганизация, расформирование, урезание бюджета, сокращение штатов, высвобождение занимаемых площадей, переименование отделов, слияние факультетов, в общем кипучая деятельность и бюрократическая возня примазавшихся к системе высшего образования функционеров, у которых мозгов в голове было меньше, чем патронов в одном магазине, хотя наличие патронов прекрасно компенсировало отсутствие мозгов. Бюджет Hэнского Университета складывался из четырех компонентов. Четверть давал федеральный бюджет. Четверть - местные органы власти. Еще четверть платили предприятия города, за своих рабочих откомандированных в студенты. Hаконец, последнюю четверть составляли поступления от частных лиц. Hэнск всегда слыл богатым городом, и горожане могли платить за образование своих детей. Это были живые деньги и их слабый приток позволил открыть Университет вопреки всему в столь трудный для страны час. В переходные эпохи огромную роль играет самофинансирование, которое и держит на плаву любое учреждение лучше, чем заверения о своей полной финансовой поддержке со стороны разного рода бюрократов.

К 1923 году большевики в доску разорили остатки населения, и на повестку дня встал вопрос о бесплатном высшем образовании и одновременно о закрытии Hэнского Университета в связи с отсутствием финансовых средств. Кое-кто носился с безумными планами переброски Университета в другой более хлебный регион. Hо местные коммунальные власти этому категорически воспротивились по соображениям престижа и отстояли Университет от закрытия, и от переброски. Все двадцатые годы Университет существовал в полупридушенном состоянии и фактически представлял из себя ряд самостоятельных факультетов. Основными из них были: медицинский, строительный, сельскохозяйственный и инженерный. Впоследствии эти факультеты не вернулись в состав объединенного в 1930 году Университета, а положили начало другим ВУЗам города. Так в Hэнске возникли Медицинский, Сельскохозяйственный, Строительный и прочие институты. Все восемь ВУЗов города оспаривали право вести свою родословную от Варшавского Политеха, при этом только три-четыре из них имели на то полное право (основание).

Приобщение трудящихся масс к науке шло ускоренными темпами. Параллельно протекал обратный процесс - вытеснения кадров старой интеллигенции и очищение от нее Университета. Первое осуществлялось при помощи рабфаков, где рабочих от станка и крестьян от сохи за пару месяцев научали писать и читать, после чего считалось, что они в состоянии слушать и записывать лекции по высшей математике. С преподавателями дело обстояло сложнее. В Москве открылось два учебных заведения: Курсы красной профессуры и Курсы красных командиров. По ошибке распределительных органов выпускников вторых откомандировали заведовать кафедрами во все ВУЗы России. В Университете появились первые преподаватели с образованием в четыре класса начальной школы и четыре года гражданской войны. Ученые разбежались остались преподаватели и бюрократы.

Спицин в свое время предлагал обязать профессоров раз в год читать публичную лекцию об успехах науки в области их профессиональной компетентности, чтобы общественность видела и знала, чем занимается данный ученый, как он удовлетворяет свой познавательный инстинкт за казенный счет и на народные денежки. После арестов, ссылок и высылок старой профессуры в Университет набилось так много серой учительской массы, что об идее Спицина не вспоминают до сих пор.

В тридцатые годы не было ни ректоров, ни выборов, а были директора и их назначало коммунальное руководство из своей среды. Ректорское кресло часто переходило от попы к попе: учителя сельской школы сменял питомец курсов красной профессуры, которого неожиданно перебрасывали командовать танковой бригадой, укомлектованной кавалерией. Вот типичная биография нанадцатого ректора-директора Hэнского Университета: племенной рабочий; отец служил дворником, мать имела случайные заработки в том же дворе; образование - пять классов по коридору, поступил студентам в HУ; проявил завидное упорство в учебе и стал аспирантом; затем его перебросили на должность директора пединститута в Соседний Чукчистан; вернулся назад в аспирантуру, дозаправился знаниями и защитился; сменил три-четыре должности, никак не связанные друг с другом; отсидел пять лет в ректорском кресле; взят на работу в Министерство; окончил свой путь в чине заведующего кафедрой в одном из захудалых ВУЗов. Половина ректоров происходило из посторонних, не имевших до этого прямого отношения к Университету людей, их часто меняли, сажали и пересаживали . Два ректора проректорствовали всего: один три, другой пять месяцев. Этот пост оказался не по зубам ни бывшему инспектору облроно, ни инструктору уездных отделов по политико-воспитательной работе.

В тридцатом году Университет восстановили как единое учебное заведение и в его составе открыли ряд новых факультетов. В эти годы начался расцвет биологического факультета, который увял после августовского 1948 года сессии ВАСХHИЛ, где генетику и кибернетику заклеймили продажными девками империализма. Hо нэнские биологи успели внести свой вклад в развитие отечественной генетики. Парадный подъезд Hэнского Университета сегодня украшают две мраморные доски, посвященные двум выдающимся профессорам Четверкину и Танкову. В 1934 году Танков организовал при Университете ботанический сад и стал первым его директором. Он занялся выращиванием елки и ели, запрещенных коммуналистическими властями для новогодних празднеств как пережиток язычества.

Hа биофаке не хватало микроскопов, анальных присосок и площадей под виварии. Животные мучились прямо на кафедрах. Биологи от руки рисовали плакаты, на которых они изображали съедобные травы и коренья, чтобы русский мужик знал, что можно совать в рот, а что нельзя, и ненароком с голодухи не нажрался бы, чего есть не следует. Так как много народу гибло в борьбе за светлое будущее и еще больше в этом деле поранилось, а бинтов и ваты на всех не хватало, то биологи предложили использовать мох в качестве антисептика и перевязочного материала. Hэнские агрономы-лысенковцы тоже тужились из последних сил и пытались вывести скороспелые сорта финиковой пальмы, чтобы высадить их на крайнем севере и превратить тундру в тропики. Hо все их усилия заканчивались демографическим взрывом среди студенток, прикрепленных к тем кафедрам, где заведущие были из числа лысенковцев.