- Вы - верховный король Британии? - поклонился он Этварду. Мы с вами встречались.

- Да, - кивнул Этвард, глядя герцогу в глаза. - Здесь же, во время первого сражения. - Вы хотели убить меня заколдованным мечом. Но погиб сэр Отлак. Я сам с удовольствием сразился бы с вами, но вы выбрали Радхаура. Надеюсь, он убьет вас.

Герцог кинул быстрый взгляд на Хамрая и ответил королю Этварду:

- Да, тогда в моих руках был заколдованный меч. Но сейчас я хочу биться честно. Я отомщу за смерть братьев без всякой магии! Он поднял руку вверх с раскрытой ладонью, показывая, что намерения его честны. - Клянусь перед Силами Космическими, перед всеми богами, взирающих на нас с высот небесных и из далей нездешних, что в предстоящем поединке не употреблю магии ни на самую малость. - Он опустил руку. - И с вас, сэр Радхаур, прежде чем начать бой, я требую такой же клятвы.

- Я не владею магией, я - воин, - спокойно сказал граф.

- Но он, - кинул на Хамрая злой взгляд Иглангер, - владеет. Вы специально взяли его с собой, чтобы...

Хамрай спокойно смотрел на человека, поклявшегося убить Наследника Алвисида.

- Вы можете победить меня в честном бою, - оборвал герцога Радхаур, - но оскорблять себя я не позволю. Барон Ансеис - мой друг. После взятия Рэдвэлла король Этвард пожаловал ему оставшиеся без хозяина земли сэра Насьена и барон с тех пор живет здесь.

- Я требую, чтобы он назвал свой магический чин и поклялся, как и я: не использовать магию, когда мы будем сражаться.

- Я не обязан приносить никаких клятв, - усмехнулся Хамрай.

- Барон, - повернулся к нему Радхаур, - я прошу вас об этом. - Он помолчал и добавил: - Если я останусь жив, я выполню ваше желание. Но я должен в честном бою отомстить за отца и братьев.

- Что ж, - преодолевая в себе нечто непонятное, согласился чародей, - раз вы просите, сэр Радхаур, будь по вашему. - Он повернулся к Иглангеру. - Я - Хамрай, тайлорс. Клянусь всем дорогим мне пред Силами Космическими и всеми, кто услышит эту клятву, что не использую свои силы первым ни для того, чтобы помочь кому-либо из сражающихся, ни для того, чтобы помешать. Но на магию я отвечу магией. Вам этого достаточно, герцог?

- Да, - только и выговорил он. - Я вполне удовлетворен вашей клятвой.

Тайлорс! А он, безумец осмелился бросить ему тогда вызов! Фоор и Хамрай - два тайлорса выступили вместе против него с братьями! Да не то, что силу магическую - жизнь мог запросто потерять. Хотя, вполне возможно, он потеряет ее сейчас, так и не познав любви...

- Могу, однако, добавить, - мрачно сказал Ансеис, - что если вы сегодня победите, то будете иметь дело со мной.

- Вы еще осмеливаетесь угрожать мне?! - взревел Иглангер.

Но тут же взял себя в руки. Тайлорс, не используя магию, но лишь знания человеческой натуры, выводит его из себя. Как тогда... Нет, больше не выйдет, герцог спокоен, как вода, бесконечно устремляющаяся вдаль и знающая, что своей дали достигнет.

- К бою! - сказал герцог, протягивая руку к оруженосцу, чтобы тот подал копье. - Вы готовы, сэр Радхаур?

- Да, готов.

- Отлично! Я убью вас!

Радхаур ничего не ответил. Он взял у оруженосца щит и копье и отъехал на положенное расстояние. Он специально выбрал место, чтобы обоим противникам заходящее солнце светило одинаково сбоку. Честный бой - так честный, никаких ухищрений.

Король Этвард, барон Ансеис и сэр Бламур вернулись к отряду, чтобы оттуда наблюдать за поединком.

Радхаур развернул коня, покрепче перехватил копье, поднял выше щит. Трижды сплюнул через левое плечо. Чему быть, того не миновать. Он убил трех братьев герцога. Герцог - его двух братьев и отца. Отца - в честном бою, на полю битвы. Но - заколдованным мечом. Радхаур же - только мечом. Правда, Гурондоль тоже меч не из простых...

Неожиданно в голове графа всплыла картина из давнего пророчества в Храме Каменного Зверя - из глаз светловолосой женщины капают слезы, превращаясь в озеро, и из озера слез выходит человек - он, Радхаур. Радхаур ли?

Он был Уррием, стал Радхауром. Не уготовано ли ему судьбой еще одно имя, еще одна ипостась?

И не сейчас ли он сделает шаг ей навстречу?

Противник сидел на красавце коне шагах в семидесяти от Радхаура. О чем думал герцог? Может, о том, что именно здесь, на этом самом месте, он впервые воочию встретился с нынешним противником, ненавистным врагом. Тогда их клинки не нашли друг друга...

Но в той битве герцог Иглангер впервые так близко увидел смерть в лицо. Лишь вмешательства сил Тьмы, закрывших на время луну, спасло его тогда. Герцог чувствовал, что сейчас он так же близко к порогу смерти. И никто на сей раз не поможет ему скрыться.

Но он и не желает бежать от смерти - она ему теперь желанная подруга. Лишь бы убить врага, лишь бы отомстить - месть, месть не только за братьев, но и за утраченную любовь, вот все, что ему осталось.

Враги смотрели друг на друга, никто не трогал поводья. Глаз друг друга с такого расстояния было не разглядеть.

Радхаур не двигался с места.

Герцог тоже не желал начинать поединок первым - он оттягивал сладкое мгновение, которого так долго ждал. Даже если погибнет, он до последнего дыхания стремился выполнить свою клятву. И уж если он погибнет, значит так угодно Силам Космическим, которым Иглангер служил всю жизнь...

Никто из собравшихся у Рэдвэллских Камней - ни тевтонские рыцари, ни Этвард со спутниками - не торопили врагов. Каждый желал победы своему и молил об этом небеса.

Хамрай сидел в седле, легонько прикусив нижнюю губу. Он не мог вмешаться, не мог помочь наследнику Алвисида. Герцог вполне по силам Радхауру, но все равно он - грозный боец. Хамрай мол лишь контролировать, чтобы герцог сам не применил магию. Старый маг знал, что от герцога можно ожидать всего.

Если бы герцог мог бы прочувствовать сейчас мысли могущественного тайлорса, он бы смертельно оскорбился - как можно в такой момент думать о нарушении клятвы? Он и так, без всяких магий и чьей-либо помощи, убьет своего врага, очистив душу от священной клятвы.

Герцог решительно тронул коня, направив острие прочного копья прямо в грудь ненавистного графа.

Противники стремительно сближались, никто не подбадривал их криками - каждый желал удачи сэру Радхауру молча. Лишь один из тевтонцев прокричал какой-то призывный клич и умолк, не поддержанный товарищами. Только стук копыт нарушал напряженную тишину.