Ближе к порту на дорогах начали попадаться многочисленные легионерские заставы - те немногие пильгуи, которым хватало смелости или отчаяния для побега, как правило, пытались выбраться из города на кораблях. Иноземные купцы охотно брали их - бесплатные гребцы всегда нужны. Перекрывая самый соблазнительный путь, имперцы пуще всего стерегли дорогу к морю.
Блейд решил не рисковать. Вдвоем с Лиайей они повернули на грязный, разбитый колесами тяжело груженых телег тракт, что вел к одной из шахт.
Вскоре впереди показались мрачные покосившиеся вышки над входами в подземные норы и приземистые серые бараки рабов, обнесенные широкими рвами. Вода в них подозрительно булькала и пузырилась; никакой иной ограды не существовало.
Казарма легионеров запирала единственный выход с окруженного рвами пятачка, где теснились рабские бараки. Выглядела она внушительно - каменные стены, узкие окна. В случае необходимости тут можно было продержаться не один час.
Ворота в казарме были добротные, на крепких железных петлях. И притом наглухо запертые. Впрочем, это странника уже не смущало. Как поступать в таких случаях, он хорошо знал.
- Слушай меня внимательно, - он склонился к Лиайе. - Я оставлю тебе Дракулу. Обращайся с ним как следует. А я должен сдаться охране.
- Сдаться охране? - ужаснулась его подруга. - Зачем?
- Мне надо попасть к рабам. Если восстание не подготовлено, оно терпит неудачу. А я еще никогда не проигрывал. Тебе нужно подождать меня несколько дней. Лучше, если ты отправишься в город - штурмом мы его брать не будем. Как только я сформирую сколько-нибудь сносную армию, мы двинемся за перевал, в коренные имперские земли. А порт... им займемся потом. Крупных сил здесь все равно нет, так что нечего и время терять.
- Я боюсь, - впервые вырвалось у Лиайи. - Мне снятся страшные сны. Мои сородичи... словно дикие звери, уничтожающие все на своем пути... Быть может, это предостережение? Быть может, великое синее небо не одобряет твоего замысла?
- Глупости, - решительно отрезал Блейд. - В моей стране рабовладение почитается одним из самых страшных злодеяний. Я должен освободить этих несчастных - или, во всяком случае, попытаться.
- Я понимаю, - прошептала Лиайя, прижимаясь к возлюбленному. - Я знаю, что ты прав... но мне все равно очень страшно. Тебя убьют!
- Вряд ли, - Блейд беззаботно тряхнул головой.
Он стянул свою дорожную одежду, заменив ее жалкими лохмотьями, припасенными заранее.
- Теперь только аккуратно шумнуть...
Странник собирался инсценировать побег. В окружавших казарму зарослях он отыскал несколько подгнивших лесин, свалил их и перебросил через ров. Непонятно было, почему заключенные не сбегут - сам он оказался внутри без особого труда. 322
Недоумевая и ни от кого не прячась, Блейд двинулся к серым дощатым постройкам, и тут оказалось, что здесь все было не так-то просто. Словно прожектора в земном концлагере, по углам рвов вспыхнули ослепительно-белые огненные шары, заливая все вокруг ярким светом. Двери казармы мгновенно распахнулись; на пороге возникли шестеро легионеров в полном боевом вооружении. Воины, разумеется, сразу же заметили переброшенный через ров мостик.
- Во дает! Это откуда ж взялось? - вопросил пространство старший, уже пожилой легионер с нашивками десятника.
- Да не иначе, как он оттуда сюда перелез! - заметил один из солдат помладше.
- Совсем с ума спятил! Зачем же человек сам по доброй воле сюда полезет?
Солдаты говорили так, словно Блейда поблизости вовсе и не было, а все происходящее представляло собой чисто академический интерес.
- Ну, раз вошел, пусть идет, - решил старший. - Только бревна эти надо... того...
Его желание тотчас исполнилось. Из воды, заполнявшей ров, взметнулось гибкое стремительное тело, на мгновение Блейд увидел широкую пасть, обильно уснащенную устрашающего вида зубами. Хруст, треск - и все было кончено. От трех лесин не осталось и следа.
Странник пожал плечами; впечатляет, но не больше. Ладно, раз стражи здесь настолько глупы, что полагаются исключительно на заклинания, он докажет им, насколько они ошибаются.
Размеренным шагом Блейд подошел ко входу в ближайший барак. Дверь оказалась незаперта. Потянуло тяжелым запахом потных и грязных мужских тел. Странник вошел внутрь.
Обычный барак с голыми нарами в три яруса; доски чуть прикрыты какой-то рванью. Тела лежали плотно, без просветов; храп, стоны, сонное бормотание... Блейд с трудом отыскал некий намек на место, втиснулся, закрыл глаза и стал ждать утра.
Рассвет пришел вместе со звуком гонга. Рабы задвигались, визгливо переругиваясь, словно базарные бабы. На новоприбывшего никто не обращал внимания. Кормежка оказалась, как и ожидал странник, мутным, едва теплым варевом, разлитым в здоровенные тазы. У тазов завязалась самая настоящая драка: сильные отпихивали слабых и жрали от пуза. Правда, Блейд не понимал, как можно вообще есть подобное...
Подошел низкорослый, почти квадратный лысый мужик в окружении свиты подхалимов и прихлебателей. Его команда мигом отогнала всех от лоханей с пищей. "Шестерки" зашарили грязными мисками в едва дымящемся вареве, вылавливая лучшие куски.
Все было ясно: иерархию в этом человеческом стаде нужно было срочно ломать. Блейд шагнул вперед, сжимая кулаки.
- Ты такой упитанный, не лучше ли уступить тем, кто умирает от голода? - спокойно спросил он, ставя ногу на край лохани.
Наступило ошеломленное молчание. Судя по всему, здесь никто и никогда не пытался протестовать. Лысый "хозяин" изумленно воззрился на странника тот шириной плеч превосходил любого из его подручных. Тем не менее главарь отдал приказ действовать обычным порядком. Свора его накатилась и откатилась; несколько ударов, и на земле осталось пять тел. Блейд бил, естественно, не до смерти, а просто чтобы лишить чувств на короткое время.
Лысый остался один. На тупой его физиономии отразился страх; он шатнулся было назад, но странник одним прыжком оказался рядом и аккуратным апперкотом отправил его в нокдаун.
- Всем все ясно? - он обвел толпу выразительным взглядом.
Всем все было ясно. Подхалимы тотчас бросились к Блейду с изъявлениями покорности; остальные, забитые и замордованные до последней крайности, только маяча и угрюмо взирали на разыгравшуюся перся ними сцену. Сменилась власть, только и всего.