ПРАВИТЕЛЬСТВО И БЮРОКРАТИЯ

Партийная политика

Политическая картина Австрии представлена тремя основными партиями: Социал-демократической партией Австрии (СДПА), которую также называют «красными», Австрийской народной партией (АНП, они же консерваторы), или «черными», и правой Партией свободы Австрии (ПСА), чей цвет голубой, однако радикально настроенных сторонников этой партии именуют не иначе как «коричневыми». Также здесь имеется и партия «зеленых», медленно дрейфующая к альянсу с «красными», подобно тому как «черные» и «голубые» укрепляют связи друг с другом.

Приход «голубых» в правительство в 2000 году означал резкое преображение австрийской политики и общества. Он последовал за долгими годами преимущественно косметических перемен, когда, как язвительно заметил один из «черных» министров, «австрийцы хотели и реформ, и чтобы все оставалось по-прежнему». Поскольку нежелание подвергаться опасности является основой национального духа, то стремление избежать конфликтов стало центральным пунктом национальной (и личной) стратегии выживания. Среди других на диво изощренных положений был пассаж о «социальном партнерстве» — неофициальное соглашение, обеспечивавшее в стране с момента своего введения в 1957 году политическую стабильность (или, как сказали бы мы, застой). Ключевые решения о заработной плате и ценах согласовывались в комиссии, не имевшей никакого юридического статуса, а затем одобрялись правящими «консервативными» кругами (например, торговой и сельскохозяйственной палатами) и их противниками социалистами (например, палатой по труду и профсоюзам).

Результаты впечатляли: экономика пошла в рост, безработица снизилась; время, потерянное при забастовках, составляло всего несколько секунд в год (и эти цифры потрясли весь мир). Однако созданная система была типично австрийской в том смысле, что все ее достоинства можно было представить как недостатки — и наоборот. Так, в результате политической стабильности, следствия длительного союза «красных» и «черных», многократно возросли зарплаты, появились (несуществующие) рабочие места и много чего еще, на что тогдашний лидер «голубых» Йорг Хайдер поспешил обратить внимание австрийских избирателей.

Подобно австрийской церкви, социал-демократия рискует утонуть под грузом своего устаревшего багажа (или, как сказал Нестрой: «Всем хочется жить долго, и никому не хочется стареть»). В неприятном, новом, глобализирующемся мире «благостно-наивное отношение к себе и другим» уже не проходит, и это удивительно для церковников и политиков, ибо в прошлом оно всегда выручало их.

Чиновничество

Австрийцы привыкли к тому, что их постоянно, в каждой мелочи, ограничивают, и потому одно из основных занятий всякого уважающего себя гражданина — это поиск лазеек, помогающих ускользнуть от того, что кажется ему неприятным. Чтобы обойти бюрократические препоны, прибегают к Hinterturln (протекции), а правильно пользоваться ею — тоже своего рода искусство. Однако даже те, кто отвечают за исполнение инструкций, могут порой пренебречь ими, все зависит от таких переменчивых факторов, как состояние пищеварения полицейского или наличия отсутствия Fohn (южного ветра).

Уравновешенная раздвоенность чиновничьей души прекрасно продемонстрирована австрийским культурологом Йоргом Маутом в его описании типичного министерского здания с множеством длинных коридоров. В конце одного из них на вечно запертой двери висит объявление: «Вход строго воспрещен». «Поскольку дверь по самой своей природе должна вроде бы выражать идею возможности прохода, даже утверждать ее, — пишет Маут, — то появление подобного объявления по меньшей мере странно. Но еще удивительней скрытый смысл этого всеобъемлющего запрета, а именно: "Не входи, а то будет худо».

Австрийская бюрократия — это произведение искусства, и в бюрократическом механизме присутствует своя неумолимая логика, приводящая подчас к решениям в духе сюрреализма. Потому вряд ли стоит удивляться тому, что уже с давних пор крупные австрийские чиновники были эстетами и писателями, как, скажем, Штифтер и Грильпарцер. Они соединяли в себе безоговорочное подчинение долгу в общественной сфере и сдержанную оппозиционность в области искусства. Во времена Габсбургов, когда армия и чиновничество были тем, что соединяло разные народы и культурные традиции, многие из таких «творческих» чиновников бывали награждены за беспорочную службу.

Несмотря на это бюрократия вызывает у австрийцев одновременно чувство любви и ненависти. Одной половиной своей души они ненавидят чиновников за то, что те суют свой нос в совершенно не касающиеся их дела, а другой — желают долгих лет жизни безмятежному королевству Verwaltung (государственных служащих). Здесь вас нельзя уволить, поскольку вы pragmatisiert (приняты на службу пожизненно), а годы, потраченные на марание бумаги, вознаграждаются солидной пенсией, несомненно, заслуженной тяжким, хлопотным трудом.

В XIX веке удалившиеся на покой чиновники отправлялись в солнечный Грац, не очень-то уважительно прозванный Пенсионополисом. В наши дни вышедшего на пенсию чиновника можно узнать по не сходящему с лица загару, приобретенному во время заграничных вояжей (которых бывает по нескольку в год).

Иногда встречаются такие идеальные Beamten (чиновники), которые отличаются прилежанием, обаянием, вежливостью и умеют посмеяться над собой — на австрийский манер. С другой стороны, сварливый чиновник может оказаться страшным испытанием для вашего рассудка и человеколюбия. И вряд ли вы утешитесь, узнав, что его или ее упрямство — обыкновенный тактический маневр в какой-то непонятной вечной грызне между ведомствами. Так, например, один венгр через полгода после назначения на пост директора Австрийского музея современного искусства пришел в ужас, получив из иммиграционного бюро предписание о немедленном выезде из страны. Хоть его назначение на должность, произведенное Министерством образования, науки и культуры, было вполне законным, противящимся этому чиновникам Министерства финансов удавалось так долго не выпускать заключенный с ним контракт из стен своего ведомства, что венгр в соответствии с законом попал в категорию нелегальных рабочих.

Дошлые местные граждане подают на произвол чиновников в суды и получают компенсацию с помощью Volksanwalt (Народного адвоката), организации, деятельность которой показывает: в Австрии по сравнению с другими странами гораздо серьезнее относятся к злоупотреблениям со стороны исполнительной власти. Правильность такой гражданской позиции была подчеркнута в заявлении главы Ассоциации юристов, где тот жалуется, что Австрию «при таком руководстве доведут до ручки» — столько всяких законов, поправок и дополнений ежедневно сваливается на головы простых граждан.

За это, разумеется, чиновник ответственности не несет, однако положение таково, что в его руках находится огромная власть. В одной из строчек государственного гимна встречается выражение «vielgepruftes Osterreich» (многострадальная Австрия). «Prufen», кроме того, имеет значение «проверять», и сатирики переделали две последних стихотворных строки: «многоизучаемая Австрия» (имея в виду Министерство по налогам и сборам) и «многопроверяемая Австрия» (имея в виду Государственную аудиторскую палату).

Быть может, вы полагаете, что уж вам-то все сойдет с рук? Не обольщайтесь: наверняка какой-нибудь известный своим Sitzfleisch (усердием) чиновник в забытом богом и людьми ведомстве с табличкой «Посторонним вход воспрещен» уже идет по вашему следу…

СИСТЕМЫ

Крушение империи в 1918 году, последовавшие затем оккупация и Вторая мировая война привели к тому, что к 1945 году Австрия оказалась у разбитого корыта. Благодаря плану Маршалла и принятию (по государственному договору 1955 года) статуса нейтральной державы у нее появились некоторые средства на реконструкцию и модернизацию. В австрийцах родилась вера в свои силы, к тому же другие страны подкинули им денег, и в результате Австрия стала такой, какой мы знаем ее сегодня.