На лбу у меня выступил пот. Веревка, казалось, приближалась с угрожающей быстротой. Пот покрыл уже все мое тело, во рту пересохло. На меня в тот момент нельзя было поставить и цента.

Но я попробовал снова. Иногда стоит быть чертовски упрямым. Я расставил ноги, уперся ими в каменный пол и рванул решетку так, что свалил бы дерево вместе с корнем. А тут - ничего.

И вдруг я взглянул на потолок. Не знаю - почему. Наверное, вымотался от всех этих попыток, поднял руку, чтобы вытереть пот со лба и взглянул наверх.

Потолок камеры представлял из себя доски, прибитые к брусьям, он был высокий - подпрыгнув, я не смог достать его кончиками пальцев.

Доски прибитые к брусьям... сколькими гвоздями? А что находилось над потолком? Покатая крыша? Человек думает о многом, а я, наверное, передумал обо всем, что касается побега. Выглянув в окно, я увидел, что солнце село, осталось лишь несколько желто-красных полосок на сером небе.

Мое время на исходе.

Окно... Оно должно быть глубоким, потому что стены толстые.

Подняв руки, я взялся за решетки и подтянулся. Поставил колено на подоконник, затем ногу и, балансируя, чтобы не упасть, выпрямился.

Когда я стоял на полу, подоконник находился чуть ниже уровня глаз, теперь же, стоя на подоконнике, я вынужден был согнуть колени и постоянно упираться спиной в доски потолка - иначе попросту упал бы.

Однако моя спина упиралась в эти доски, а колени были согнуты. Я мог побиться об заклад, что тот плотник, который сработал такую крепкую дверь, постарался и здесь, но поживем - увидим. Взявшись руками за верхнюю часть окна, я начал распрямлять ноги.

Напрягаясь так, что жилы лезли у меня из спины, как у быка, я со слезами на глазах распрямил колени, чтобы проверить доски на этом участке. Держа равновесие, я схватился руками за решетки окна, если бы я ослабил хватку, то упал бы на пол камеры.

Но моя спина уперлась в доски потолка, колени были согнуты. Держась руками за решетку окна, я начал разгибать ноги, но не тут-то было. Я не смог нажать достаточно сильно. Повернувшись и присев на каменном подоконнике, держась одной рукой за решетку, другой я начал пробовать силу крепления досок. И при второй попытке нашел слабинку. Еще раз повернувшись и держась одной рукой за решетку, я плечом начал пробовать крепость соединения досок. Почти тотчас заскрежетал гвоздь, но не слишком громко. Подождав минуту и прислушиваясь, я попробовал снова - доска отошла еще немного. На третий раз все гвозди выдернулись. Одной рукой я отодвинул доску в сторону, немного подождал, затем, уцепившись за край соседней доски, скользнул в проем.

На чердаке было совершенно темно, но пальцами рук я чувствовал черепицу. Пройдя по всей длине здания, я искал места неплотного соединения. Наконец обнаружил цель. Быстро отодвинув одну пластинку, я взялся за соседнюю - та с оглушительным треском сломалась. Я сел, чтобы перевести дыхание и переждать. Внизу послышались шаги, они двигались к торцу здания, на мгновение остановились и направились обратно.

В любой момент охранники могли проверить мою камеру. Протиснувшись в дыру, я выбрался на крышу, съехал к краю и спрыгнул на землю. Через мгновение я уже быстро шагал к конюшне Уэбстера.

Мне предстояло пройти по открытому пространству. Стараясь идти свободно и непринужденно, чтобы не привлекать внимания, я пересек улицу по диагонали. Из дома позади тюрьмы вышел какой-то мужчина, и я почувствовал, что он смотрит мне вслед, но продолжал шагать, хотя по спине у меня поползли мурашки. Неужто все напрасно?

Повернув за угол, я очутился во дворе дома Уэбстера и направился в сторону конюшни. Уэбстер поддерживал северян и был близким другом Торна и Белсера.

Если бы он увидел меня, то ждать можно было только неприятностей.

Самое плохое, что по воле случая, я оказался на свободе раньше условленного времени - и лошадь для меня могли еще не приготовить.

Я быстро спустился по короткому склону к деревьям и пошел по тропинке, где ожидал найти коня.

Его там не было.

Повернувшись, я направился обратно, петляя, всматриваясь в темноту под деревьями. Роща была небольшая, я должен был его увидеть.

И тут я его увидел.

Конь не был привязан, и шел ко мне с настороженными ушами, волоча поводьями. В тот же миг я услышал с улицы вопли и ругань. Мой побег обнаружили.

Времени не оставалось. Я направился к коню, и тут внезапно что-то зашуршало в кустах, запылал факел, за ним - другой.

Я увидел Чэнса Торна, он ухмылялся. Затем - Джоэл Риз, всего их было человек шесть-восемь и все вооружены.

Пойман!

Риз опустил винтовку и снял с пояса обрывок цепи.

Еще один бандит взвешивал на руке тяжелый пояс с большой медной пряжкой; у остальных были дубинки. Они двинулись ко мне.

- У меня есть веревка, - сказал Риз, - и когда мы с тобой покончим, ты будешь рад расстаться с жизнью. После такого так приятно повисеть!

Они окружили меня, думая, что я безоружен, но они ошибались. Я засунул большие пальцы за пояс и, глядя на них, сказал:

- Вы все рассчитали, не так ли? Но первый, кто подойдет ко мне - умрет.

Они не боялись меня в неровном свете факелов, они не заметили легкого движения, которым я вынул "дерринджер".

Две пули, мне нужно было выпустить две пули - в Чэнса Торна и Джоэла Риза.

- К счастью, мы поймали ту девчонку, которая вела тебе коня, - сказал Риз. - Девушка с конем в таком месте и в такое время вызывала подозрение.

Отсветы пламени факелов танцевали на листьях тополей - враги приближались ко мне. "Дерринджер" был готов выстрелить.

На коне, стоявшем поодаль, было приторочено оружие - винтовка, по крайней мере, один револьвер, полные седельные сумки и свертки одеял за седлом. Я мог бы попытаться, убив пару человек, прорваться к коню. Они оставили винтовки поблизости, однако у каждого из трех по оружейному поясу. Втрое больше, чем мне по силам.

- Ладно, - сказал Чэнс, - взяли его!

Риз отвел назад руку с цепью, и когда они бросились на меня, - я выстрелил. Я промахнулся, когда стрелял в Риза, зато попал в человека, угрожавшего мне ремнем с медной пряжкой. Он завизжал, и его крик вкупе с грохотом оружия, остановил их.