Позже оказалось, что один из "нежелательных элементов" -- экс-рэксовец Саша Чуев -- вычислил подходящий под указанные параметры дальний поезд, самостоятельно купил билет на него и заранее сел в вагон, воображая, какой впечатление произведет на Подвального его внезапное появление в пути. Ближайшая остановка у этого поезда была в Муроме, так что в следующий раз мы о Саше Чуеве услышали нескоро -- когда он приобрел известность как один из основателей Российской христианско-демократической партии.

На этом можно закруглиться.

Рассказывает Игорь Лебедев (Москва).

80-е годы. Дорога на слет (кажется, куста РЭКС). Естественно, размечена -- так, как это делается москвичами: через каждые несколько десятков метров на ветки насажен клочок бумаги -- то ли определенного цвета, то ли со знаком каким или надписью, то ли формы необычной, ибо от одной станции электрички можно порой попасть сразу на несколько слетов.

Дорога лесная и, как это часто бывает, в одном месте раздваивается, а потом сходится. Было решено разметить оба варианта.

Но именно у этой дороги именно в этом месте соединения ответвления сходились не под острым углом, как обычно, а буквально навстречу друг другу. И дальше к месту слета шла малозаметная тропа. Зато, если идти по одному рукаву, с точки встречи разметка другого видна была очень хорошо.

Народ долго и увлеченно ходил по кругу.

Хоть горшком назови...

Рассказывает Борис Жуков:

-- Общение с командиром куста "Июнь" Леонидом Гордоном было занятием не для слабонервных. Обладая могучим голосом и непререкаемым апломбом, он мог перебить любого собеседника в любой момент, в то время как прервать его собственные излияния было совершенно невозможно.

Однажды на совете командиров президенту московского КСП Игорю Каримову пришлось выдержать довольно длительный разговор с Гордоном один на один. Это так на него подействовало, что, заговорив после этого с командиром куста "РЭКС" Игорем Грызловым, Каримов в течение минуты успел четырежды назвать его "Леней". На четвертый раз Грызлов, обычно невозмутимый, взорвался:

-- Я не Леня, я -- Игорь!!!

-- Это все равно, -- отмахнулся Игорь Михайлович (урожденный Ильдар Хаметшивич) Каримов.

На рынке ценных бумаг.

Рассказывает Берг:

-- В апреле 1997 года в Висагинасе (Литва) билеты на мой концерт продавались не в кассе Дворца культуры и даже не в КСП, у которого, кстати, и помещения своего не было, а в дружественном (очень неплохом, кстати) художественном магазине-салоне.

И вот хозяйка салона встревоженно звонит домой президенту клуба Рустаму Салихову:

-- Рустам, у меня билеты закончились, а народ требует. Можно, я буду продавать бумажки со штампом магазина?

Грязных пускать, чистых хватать!

Рассказывает Берг.

-- Апрель 1991 года. Детский фестиваль КСП в Калуге. Организован агонизирующим комсомолом, насколько можно бестолково. Делегации присланы по разнарядке, половина участников впервые слышит об авторской песне. Но рассказ не об этом.

Мероприятия проводятся в местном Белом доме, в выходные дни, так что обычных обитателей в пиджачной униформе практически не видно. Зато милиционеры охраны получили установку, мол, посетители здания в эти дни будут одеты несколько нетрадиционно -- в штормовки, возможно даже, не первой свежести, но их надо пускать.

И вот вхожу я, председатель жюри, в цивильной, почти чистой куртке и почти глаженых брюках -- и мне наперерез бросается мент, решительно произнося при этом даже без намека на вопросительность интонации:

-- Вы к кому, товарищ!!!

Продолжает Андрей Козловский:

-- На Грушинский я впервые приехал еще когда работал сварщиком на трассе. Я уже много слышал об этом фестивале, ехал как на торжественный прием, надел парадный костюм. А куда ехать, толком не знал. Взял на вокзале в Самаре такси, сказал просто: "На фестиваль!". И очень удивился, когда машина остановилась в центре города. Оказывается, в Самаре в эти дни проходил какой-то фестиваль симфонической музыки, и шофер по моему костюму безошибочно определил, что мне -- туда.

-- А другого фестиваля у вас нет?

-- Грушинский, что ли? Так там в таком наряде делать нечего!

Пришлось заезжать в магазин спортивной одежды и приводить свой внешний вид в соответствие со строгими требованиями фестиваля.

Тайны человеческого мозга.

Миасс, "Ильмены" 1982 года. В палатке поет свердловский (ныне московский) автор Андрей Судьбин. Песенка -- про оловянного солдатика, да и сам Андрей в силу каких-то вполне понятных причин выглядит несколько оловянным. И в какой-то момент вырубается на полуслове -- откидывается назад и впадает в нирвану.

Ну, а жизнь должна продолжаться -- и разговор переключается на какие-то другие темы и песни.

Проходит где-то полчаса. Вдруг Андрей совершает обратное движение и, зафиксировав торс вертикально, продолжает песню буквально с того полуслова, на котором оборвал, -- как ни в чем не бывало!

За чертой демократии.

Рассказывает Рустам Салихов, президент КСП г.Висагинаса (Литва).

1985 год, Вильнюс, концерт Булата Окуджавы. После выступления -очередь за автографами. Такое впечатление, будто она совсем не движется.

Среди прочих стоит огромный вальяжного вида мужчина, вертит в руках красивую самодельную трубку -- подарить собирается.

Вдруг в очередь врезается хрупкая, но очень энергичная женщина и, разбрасывая поклонников, устремляется к Окуждаве. Мужчина к ней:

-- Сударыня, как не стыдно, не за колбасой ведь стоим!

-- Да?

-- Да! Мы ведь перед мэтром, кажется, все равны!

-- Не совсем: я -- его жена, а он там без авторучки нервничает!

Признательность.

Услышано от Михаила Смоляра:

-- Концерт Дольского году в 1994 в окрестностях Вашингтона, в одной церквушке. Двойной концерт: в первом отделении -- Григорий Горин, во втором -- Александр Дольский.

Я перед концертом привез аппаратуру. А возил их какой-то деятель в бархатном малиновом пиджаке с серебряными пуговицами, очень представительного вида; я даже сначала подумал, что он просто так стоит рядом с ними... Я подхожу к Дольскому и говорю: