«Обед был, как всегда, выше всяких похвал: кларет был лучше еды, портвейн лучше кларета, а беседа лучше портвейна.

Серьезный, обстоятельный разговор, как всегда, начался, когда мы дошли до портвейна и грецких орехов. После традиционного обмена любезностями, когда Мастер[38] поблагодарил меня за то, что я не поленился прийти отобедать с ними, а я в ответ сказал, что мне всегда доставляет истинное удовольствие отобедать со старыми друзьями, Мастер перешел к главному. Сообщил мне, что в недалеком будущем собирается оставить свой пост, лет эдак через пять-шесть, то есть приблизительно в то же время, когда и мне будет пора уходить с государственной службы. Поскольку такие совпадения редко бывают случайными, я обратил особое внимание на его следующую ремарку:

– Мы с казначеем считаем, что именно вы могли бы быть тем, кто сменит меня в качестве Мастера Бейли-колледж. – Что ж, прекрасные слова, лучше не скажешь…

Впрочем, скоро стало ясно, что без препятствия здесь не обойтись. Камнем преткновения был декан. Не совсем охотно, но и не увиливая, Мастер довел до моего сведения, что декан меня недолюбливает.

Меня это удивило – с чего бы ему меня недолюбливать, если я никогда не делал ничего, за что он должен быть мне благодарным?

Впрочем, факт есть факт, и от него никуда не денешься. По мнению казначея, декан считает меня слишком умным. Вообще-то, более логичным было бы предположить, что в Оксфорде определение „умный“ следует принимать как комплимент.

К тому же, декан считает меня слишком самоуверенным. Это я тоже узнал от казначея, которому наша беседа почему-то доставляла искреннее удовольствие.

Видимо, казначей догадался, что мне не очень-то нравится его, так сказать, прямота, так как он тут же поспешил добавить, что, по его мнению, это не имеет особого значения. Мне показалось, он имеет в виду, что не имеет значения то, что считает декан, но оказалось, не имеет значения то, что я слишком самоуверен.

А он продолжал и продолжал. В том смысле, что для подобной самоуверенности у меня есть все основания. Например, если бы у него было 75 000 фунтов в год, рыцарство, индексированная пенсия и куча бездарных политиков, на которых можно валить все свои ошибки, он тоже не отказался бы побыть слишком самоуверенным.

Весьма поучительное наблюдение. Значит, в корне личной неприязни декана ко мне и уверенности казначея в моей самоуверенности лежит не более чем самая вульгарная зависть. Другого объяснения этому нет. Еще один крест, но я постараюсь нести его уверенно и с достоинством.

К словам казначея Мастер добавил, что декан ненавидит интриги и недолюбливает политиков. На какую-то страшную секунду мне даже показалось, что он причисляет к политикам и меня! Поэтому, решив, что мы и без того уделили слишком много времени обсуждению их искаженного представления о моей персоне, я попросил поподробнее рассказать мне о декане.

Казначей, не ожидая повторного предложения, торопливо поведал, что декана мучают чуть ли не параноидальные страхи, будто они с Мастером плетут интриги за его спиной. Именно поэтому они решили обсудить этот вопрос со мной, пока он отсутствует. Основных причин две: во-первых, они никогда не занимались и не собираются заниматься интригами и, во-вторых, меня можно сделать Мастером Бейли-колледж, только если им удастся свалить декана!

Да, это проблема. Декану очень нравится его работа. Все, что ему приходится делать на своей пожизненной должности, это присутствовать на факультете четыре часа в неделю, давать одну лекцию и пару консультаций. Его единственными увлечениями, говорят, были крикет и паровые машины. Ему никогда не надо было читать новые монографии или обдумывать новые идеи, поэтому считаться профессором Оксфорда было для него все, о чем он мог только мечтать. Так с чего бы это ему хотеть расстаться с такой должностью?!

В заключение Мастер и казначей сказали, что поскольку убрать его из Бейли может только епархия, они подумали о приходе Бери Сент-Эдмундс. Там как раз открылась вакансия на должность епископа.

Приход Бери Сент-Эдмундс? Что ж, заманчивое местечко. Одно из старейших, с представительством в палате лордов. Декану, не сомневаюсь, оно понравится. К тому же, насколько мне известно, вращаться в аристократических кругах – его самая большая слабость.

К сожалению, я совсем не уверен, что смогу хоть чем-нибудь ему с этим помочь. Боюсь, уже поздно. Кроме того, как мне говорили, Церковь ищет такого кандидата, который смог бы поддерживать стабильный баланс между теми, кто верит в Бога, и теми, кто не верит.

Для многих людей, включая Мастера и казначея, стало настоящим сюрпризом узнать, что таких неверующих немало и в самой Церкви. И даже среди большинства епископов.

К тому же Церковь уже сделала свой выбор – каноник Майк Стэнфорд! Теоретически предлагать кандидата должен премьер-министр, то есть Хэкер, однако на практике Церковь всегда выдвигает двух кандидатов: одного своего и одного абсолютно непроходного, чтобы у ПМ фактически не было выбора.

Впрочем, все это не менее серьезно и лично для меня. Особенно для моего будущего, поскольку других вакантных приходов в ближайшее время, похоже, не предвидится. Ведь епископы не выходят на заслуженный отдых так часто, как следовало бы. У них нет обязательной отставки в шестьдесят, а живут они, как правило, до глубокой старости – Господь явно не желает, чтобы они поскорее присоединялись к Нему…[39]

И тогда мне пришла в голову одна идея, которая вселяла определенную надежду: найти для декана способ ярко и достаточно масштабно послужить обществу. Он ведь специалист по восточным учениям и, как известно, обожает арабов. В таком случае, почему бы Мастеру не предложить ему такой путь в епископство: отправиться в Кумран со специальной миссией по оказанию помощи и поддержки Фионе Мак-Грегор, той самой несчастной медсестре?

Если его миссия провалится, он все равно возвысится, поскольку сделал все возможное; если же преуспеет, то вернется настоящим героем! А если не вернется вообще, то вряд ли кто-нибудь по нему будет особенно скучать…

Думаю, идея всем очень понравилась, потому что такая ситуация выглядит беспроигрышной.

Хотя лично я туда бы ни за что не поехал. Ужасная страна. Они отрубают людям руки за воровство, забрасывают камнями женщин, когда они совершают прелюбодеяние. В отличие от Британии, где женщины совершают прелюбодеяние, когда их забрасывают мужья.

Когда он вернется, у него, возможно, даже будет недоставать обеих рук…».