- Что это?

- Не узнал что ли, это же диверит, камень, найденный только здесь, на Дивере.

- На память?

- Можно и так сказать. Но вообще-то я эту плитку разломлю, половинку оставлю здесь, а вторую возьму с собой.

- Как талисман?

- Скорее как символ того, что хоть кто-то из нас потом вернется сюда и сложит половинки в целое. Правильно?

- Если ты так считаешь, то наверно правильно.

- Только тогда надо, чтобы из поселка мы вышли последними. Чтобы никто нам не помешал.

- Притормаживаем.

Мы начали пропускать вперед тех, кто шел позади нас, и на площадку перед лестницей мы вышли уже последними. Здесь стоял сам капитан Рикст:

- Поторапливайтесь, ребята, старт уже скоро, - сказал он нам, слегка улыбнувшись.

- Мы быстро, дядя Артур, - сказал Сережка.

Он разломил плитку, одну половинку положил рядом с лестницей в небольшую нишу, так, чтобы никто не мог на нее случайно наступить, вторую же, вместе с футляром, сунул под костюм и тут же заспешил вверх по лестнице. Я же пошел рядом с капитаном, решив, что уж у него-то я точно узнаю все.

- Скажите, почему нам приказано идти налегке?

- Иначе "Игла" оказалась бы просто перегруженной для первого внепространственного маршевого режима, а идти на втором - потерять лишние два месяца. У нас и так каждый килограмм на учете. Мы даже часть своих запасов оставляем здесь... Но ничего, на Земле у вас будет все необходимое, даже то, чего здесь не было, Земля - богатая планета.

- Но ведь до Земли нам еще целых три месяца лететь.

- Вы их просто не заметите. Эти три месяца окажутся для вас одной долгой ночью. Уснете, а проснетесь уже на Земле.

- Не понимаю, - сказал я, искренне удивившись.

- Видишь ли, "Игла" - это не пассажирский корабль и даже не транспортный, ресурс системы жизнеобеспечения у нас ограничен. Поэтому вам придется полежать в анабиозе. Сейчас это нисколько не опасно, как будто простой сон. Так что можешь не бояться.

- Я и не боюсь, - сказал я, хотя если говорить честно, мне сделалось довольно не по себе. Странным образом это сильно напомнило мне Сережкин сон. Нужно догнать его и обо всем рассказать. Я обогнал капитана и поспешил наверх, но Сережку я уже не догнал. У выхода стояли дисколеты с "Иглы", а несколько уже взлетели. А Сережки же наверху уже не было.

- Он уже улетел, - сказал мне папа, - а увидитесь вы теперь только на Земле.

- Значит, ты все знал и ничего нам не сказал об этом, - выпалил я.

- Ну, что ты, Вик, я и сам узнал об этом только сейчас, от Карла. (Карлом звали нашего Председателя.)

- Но мне нужно обязательно кое-что сказать Сережке.

- На Земле у вас будет уйма времени.

- Как ты не понимаешь, это нужно сказать еще до отлета.

- Может быть, вы еще увидитесь, на "Игле".

Только на это я и надеялся. Мне казалось, что если я ничего не успею сказать Сережке, то это будет чем-то вроде предательства по отношению к нему. Как мы добирались до "Иглы", я плохо запомнил, потому что не о том тогда думал. Не запомнил даже того, толи мы поднимались в корабль на лифте, толи сразу прибыли в ангар. Сережку я все-таки увидел, но уже ничего не мог ему сказать. Он, неестественно бледный, лежал под прозрачной крышкой анабиозного контейнера и словно бы спал. Я плохо себе представляю, что же тогда со мной случилось, потому что практически ничего не запомнил. Возможно, я заплакал, что вовсе не подобает парню, которому уже почти четырнадцать, но может быть, и нет, я просто не помню этого. В себя же я пришел, лежа поверх одеяла на кровати в маленькой корабельной каюте. Рядом сидел капитан Рикст, который очевидно и привел меня в чувство. Я постарался полностью успокоить себя и, как ни странно, это у меня сразу же получилось.

- Извините меня, пожалуйста, за такое поведение, - смущенно сказал я и добавил, - мне наверно уже пора в анабиоз?

- Ничего особенного не случится, если ты еще какое-то время пободрствуешь. А если захочешь, то и весь полет, все три месяца.

Я ничего не ответил ему на это. Он еще минуту посидел рядом, глядя куда-то в сторону, потом поднялся, укрыл меня одеялом и пристегнул поверху широкими эластичными ремнями:

- Поспи немного, успокойся. Через пятнадцать минут мы уже стартуем, но, скорее всего, ты просто ничего не почувствуешь.

Я только кивнул в ответ на это и закрыл глаза. Почти сразу же я уснул и действительно не почувствовал ни того, как "Игла" оторвалась от Дивера, ни того момента, когда звездолет выскользнул из нормального пространства в Пустоту, пространство не вполне реальное, и понеслась к далекой Земле, во много раз обгоняя свет. Проснулся же я оттого, что в каюте снова появился капитан и включил полное освещение. Он явно был в хорошем настроении, что сразу же виделось во всем его облике. Посмотрев на него, я и сам улыбнулся и потянулся изо всех сил.

- Ну, как, космонавт, выспался? - спросил он.

- Ага, - ответил я, уже отстегивая ремни.

- Наверно ты не против и поесть?

- Как стая голодных крокодилов.

- Тогда умывайся, и идем.

Умыться можно было тут же, не покидая каюты. И когда я это сделал, капитан проводил меня в столовую. Столовая на корабле оказалась небольшой, всего на десять - пятнадцать человек, не больше, и довольно уютной, с одним большим общим столом, за который капитан и усадил меня. Он придвинул ко мне накрытый белой салфеткой поднос:

- Когда пообедаешь, найдешь меня в кают-компании. Это одним ярусом ниже, вторая дверь направо. Хорошо?

Я кивнул, и капитан удалился, оставив меня в одиночестве. На аппетит я не жаловался и быстро справился с предложенным мне обедом. Но, похоже, что в полном одиночестве я все же не был, потому что, когда я пообедал, в стене сразу же открылось окно, и ровный голос из укрытых в стене динамиков произнес:

- Поставь поднос сюда.

- Спасибо, - коротко сказал я кибермозгу звездолета, убрал поднос, куда требуется, и вышел из столовой.

Это был мой первый космический полет, но он был не таким, как мне раньше представлялись космические полеты вообще. Почемуто раньше мне казалось, что полет обязательно должен хоть как-то ощущаться. Или едва слышный гул или слабая вибрация, по моему мнению, обязательно должны были бы присутствовать. Может быть, еще жужжание скрытых за стенами механизмов или какие-нибудь едва слышные сигналы. Но ничего из всего этого на звездолете простонапросто не было. Я пошел по коридору, все внимательно разглядывая. Немного закругленные в углах, стены коридора были светлосерого, приятного на взгляд цвета. Освещен коридор был длинными светильниками, сплошной непрерывной линией тянущимися по потолку. По сторонам же были закрытые двери, поблескивающие темным металлом. На стенах кое-где виднелись устройства внутренней связи. Изредка попадались лаконичные разъясняющие надписи. Довольно скоро я обнаружил подробный план жилой зоны корабля, посмотрел на нее и постарался запомнить. Согласно этому плану, я нашел идущую вниз узкую лестницу. Спустившись, я повернул направо. Вторая дверь была приоткрыта. За ней было выполненное в светло-зеленых тонах помещение. Небольшие низенькие столики, удобные кресла. Почти домашний уют. Это помещение создавалось для отдыха, и было для этого весьма продумано. Капитан был там. Он сидел в одном из кресел, расслабившись и отдыхая. Но, как только я вошел, он кивнул на стоящее напротив его кресло и предложил: