- Садитесь, Анна Владимировна! Хотите кофе?- Бардаков по-халдейски склонился надо мной.

- Почему бы и нет,- я вдруг почувствовала уверенность.- Так о чем вы хотели поговорить?

- Я хотел вам предложить: давайте мириться, Анечка.

- Я разве с вами ссорилась?..

...Я уже успела дойти до дома, когда меня снова вызвали на работу. Позвонила Ксюша и официальным голосом сообщила, что меня хочет видеть Обнорский.

С очень плохим предчувствием я поймала машину и вернулась обратно.

Обнорский начал с допроса. В его лице читалась одна суровость.

- Ты была в "Китеж-граде"?

- Да.

- Зачем?

- Позвонил Бардаков и пригласил...

- О чем говорили?

- Да так, ни о чем. Он критиковал мою статью, а я говорила, что в статье нет ни слова неправды.

- Но вы пришли к общему мнению?

Ты сказала, что больше не будешь писать?

- Ну да.

Обнорский задумался и замолчал. Некоторое время он сидел так, покачивая головой, словно в чем-то убедившись. Допрос продолжился:

- Почему?

- Просто уже нечего было писать,- неуверенно произнесла я. Мне было как-то неловко признать, что я испугалась Бардакова.

- Тараканников при вашей беседе присутствовал?

- Да, но я не знала, что он там будет.

Его, видимо, тоже пригласил Бардаков.

Нес какую-то чушь, как всегда. Он зашел через полчаса после меня,- я почувствовала, что мне приходится оправдываться, и стало противно,- а что случилось?

Тут Обнорский взорвался:

- А случилось то, моя дорогая, что твоего приятеля Тараканникова полчаса назад рубоповцы взяли при получении двух тысяч долларов от Бардакова в качестве взятки и собираются предъявить ему обвинение в вымогательстве. И не надо смотреть на меня такими невинными глазами. Он вымогал деньги от твоего имени, за то, что ты больше не будешь писать клевету про "Китежград". Так что ты вполне можешь пойти с ним как соучастница!

...Подробности мне рассказали уже позже. Оказывается, Бардаков предъявил следствию диктофонные записи, где Тараканников открытым текстом требует у него деньги за то, чтоб в дальнейшем не было проблем с журналистами. Говорит, что я тружусь над текстом по его заданию, и в подтверждение этого приводит некоторые факты из еще неопубликованного текста. То, что Тараканников присутствовал при нашей с Бардаковым встрече и вставлял в наш разговор туманного содержания фразы - лишнее подтверждение нашего с ним "сговора".

Мне было так худо, что хоть, в петлю лезь. Более всего меня пугали не возможные последствия случившегося, какими бы они ни были, а то, что мне никто не верил. Я была бы готова повеситься ради того, чтобы коллеги поверили в мою невиновность... если бы не Антошка. Но даже сделай я это думаю, никого бы я не убедила, что не вступала в преступный сговор с Тараканниковым. Может, прибавилось бы жалости ко мне. Но ее и сейчас было предостаточно.

В Агентстве все словно сговорились.

Все, как один, смотрели на меня так, будто я смертельно больна заговаривали со мной сочувственно и тихо, но приблизиться боялись, чтоб не заразиться. Обнорский, видимо, больше всего боялся заразы - в последние дни он меня игнорировал. Лишь пару раз я чувствовала спиной его хмурый взгляд.

Пожалуй, одна только Железняк не изменилась в отношении ко мне. Но меня это мало утешало: окажись я не только шантажисткой, но и, скажем, убийцей, она бы вела себя со мной одинаково.

- Слушай, Аня,- Нонна подошла ко мне вчера,- я придумала. Следствие пока не решило, предъявить ли тебе обвинение, так? Вот пока оно не решило, может, тебе скрыться за границей? Например, в Турции. Я знаю, у тамошней полиции с нашей нелады, поэтому там тебя будут долго искать. Бери отпуск на полгода и уезжай.

Я никому не скажу, где ты. Будем держать связь через мою тетю.

Нонна достала цветной рекламный журнал и начала показывать объявления о продаже туров. Я листала журнал как во сне, только изредка кивая Железняк. А путевки действительно были дешевые: всего по 200-300 долларов. Вот бы взять Антошку, Соболина и махнуть на юг. Не обязательно в Турцию, можно в Анапу. Мы с Соболиным давно не были на юге...

- Не, найдут ее в Турции. Вычислят,- к Железняк присоединился Кононов, тоже решивший поучаствовать в обсуждении вопроса. Я горько усмехнулась: в искусстве словоблудия Максу и Каширину нет равных. Главным их номером было нести абсолютный бред с очень серьезным видом и заставлять окружающих выслушивать его. Макс продолжал: - Надо сделать так, чтоб ее никто не искал. Например, инсценировать ее смерть. Как вам такая картина: приходит Соболин домой, а там кровь повсюду, дверь взломана, клочья волос, украден телевизор и холодильник. Соболиной нету. Какой вывод напрашивается? Аньку убили, квартиру обокрали.

- А может, Соболина в это посвятить?

- Нельзя. В этом-то вся суть, что он будет искренне горевать, и милиция поверит, что ее действительно убили.

- Никто не поверит. Потому что грабителям незачем похищать труп из квартиры. Получается, они украли телевизор, холодильник и труп? Нелогично. Зачем им труп. Как они его будут транспортировать?

- Чтоб скрыть улики. Чтоб никто не подумал, что они еще и убийство совершили. И вообще, это были сумасшедшие грабители. Нормальные грабители не стали бы брать из богатой квартиры Соболиных только телевизор и холодильник. Дело в том, что им нравятся не ценные вещи, а габаритные грузы.

- Подождите.- Нонна и Макс умудрились втянуть меня в их бредовую игру.Откуда вы знаете, что квартира Соболиных богатая, и почему это мой труп габаритный груз?

- Ну хорошо,- согласился с возражениями Макс.- Тогда пусть будет инсценировано не ограбление с убийством, а преднамеренное убийство. Так бывает: например, кто-то кого-то убивает, и труп прячет, чтоб не было возбуждено уголовное дело. Как говорится: нету тела, нету дела.

- Какая разница? Все равно придется труп уносить из квартиры,продолжала спорить Железняк.

- Стоп!- закричала я.- Хватит! Какой труп? Вы что, совсем с ума посходили? Вам лишь бы потрепаться, а я больше не могу! Мне никто не верит!

Из глаз полились слезы. Железняк махнула рукой, и Макс скрылся из кабинета. Нонка присела ко мне и протянула отмотанный с рулона, стоящего в нашем туалете, кусок туалетной бумаги.