Когда он узнал, что конвоировать Зелимхана в Чечню поручено Ворону, он решил, что это злосчастный Рок, его Черная Звезда. Он никак, никак не мог допустить того, чтобы Зелимхан Бажаев пережил этот день, - хвостик незавершенной венской операции обязательно бы всплыл, а вкупе с сегодняшним возможным провалом... Все доводы целесообразности, может быть, ошибки, но в смягчающих обстоятельствах служения интересам государства, отметаются и вырастает лишь одна уродливая цель проводимой сегодня акции - спрятать хвостик венской операции. Неправда, большая неправда, и очень несправедливо - успех устраивает всех, за провал должен платить он один...

- Значит, вы решили все закончить, - произнес Макс.

- Уже слишком поздно что-либо менять, Витя...

- Понятно. - Макс кивнул. - Значит, все коту под хвост? Отвечать же придется тому, у кого хватило смелости хоть что-нибудь сделать...

- Мне нужны коды, Макс, - сказал Дед.

- Конечно. Самолет сядет, и страшное приключение закончится. Появятся герои. Чеченский герой и русский герой. И еще триста героев. И может быть, ордена.

- Прекрати... Ты никогда не был паяцем, Макс.

- Павел Александрович, - он вдруг снова посмотрел на Деда своим открытым взглядом, - вы всегда являлись для нас... больше чем непререкаемым авторитетом. Иногда мне казалось, что вы были нам отцом. От вас мы узнали, что такое интересы страны и чем ради этого иногда надо жертвовать. И вы многому нас научили. Некоторых - всему. Но только не сказали одной вещи, одной простой вещи. Что Мир совсем не то, чем он был в "Команде-18". Не знали? Не захотели? И когда все закончилось...

- Макс, Игнат Воронов, Стилет, - Дед сделал паузу, - сейчас в заминированном тобой лайнере.

- У нас еще есть время. У нас у всех есть еще время. - Макс вдруг посмотрел на улицу - в окнах окружающих зданий горело, плавилось заходящее солнце. - Какой красивый закат, правда?

- Что ты затеял, Макс?

- Я? Ничего. Вы спрашиваете - зачем? И я пробую ответить на этот вопрос. Мы вам верили и готовы были пойти за вами хоть в омут. Но все кончилось, и каждому пришлось выплывать самостоятельно. А Стилет решил продолжить затянувшуюся игру, и вот сейчас он в заминированном лайнере. Жестокая ирония, как считаете?

- Что случилось, Макс, что с тобой случилось? Мы же теряем время.

- Несправедливо как-то, Павел Александрович. Очень несправедливо...

- Виктор, я тебя не понимаю, - вмешался генерал Панкратов. - Я вас не понимаю, товарищ майор.

- Человек - большая загадка. - Макс улыбнулся, и от этой ледяной улыбки Деду вдруг стало не по себе: что он затеял?

- Вот что, товарищ майор, - поговорил генерал Панкратов, - вам стоит прийти в себя, а потом вас ожидает очень серьезный разговор. - Он обернулся к Деду: - Этот файл имеет странное птичье название - "Галка"...

- Совершенно верно, - так же странно улыбаясь, проговорил Макс, только она совсем не похожа на птицу.

Генерал Панкратов даже не обернулся к нему.

- Расшифровку файла знают еще несколько человек, я сам все проверил...

- А вот здесь не совсем точно. Мне была нужна страховка на случай подобного развития событий, и пришлось кое-что изменить. В самый последний момент. Там действительно всего четыре цифры - мои четыре цифры. И за все оставшееся время, - Макс посмотрел на часы, - их никто не успеет расшифровать. Никто. Поэтому, может быть, все же продолжим разговор...

- Товарищ майор, - генерал Панкратов обрел свой прежний низкий и волевой голос, - да ты у меня полетишь под трибунал, к е...ой матери! Я сам за все отвечу, но ты у меня...

- Это все потом, как было сказано. А сейчас я единственный, кто владеет ситуацией. Потому не стоит на меня кричать, товарищ генерал, я выполнял важную операцию, мне была нужна страховка... Ее плодами воспользовались бы многие, а почему за неудачу должен расплачиваться я один?

- Ты сошел с ума, Макс. - проговорил Дед.

- Зелимхан Бажаев, если для него все кончится хорошо, может обвинить меня черт-те в чем, а у нас ведь теперь государственные преступники превращаются в национальных героев.

- О чем ты говоришь?

- Я говорю о многом, да только вы не хотите слушать. Вы помните, Павел Александрович, как мы двадцать дней сидели в лесу? Конечно. Жарко было. И Стилет нашел ослепшего ежика. Помните? Ему выклевали глаза. Мы начали его кормить, он жил у нас эти двадцать дней, сам приходил за едой в одно и то же время. Мы смеялись, радовались, как пацаны, - нашли себе живую игрушку. Мы приучили его есть из рук. А в то утро, когда нам надо было уходить, этого ежика кто-то убил. "Что это за сволочь сделала такое?!" Это были ваши слова. "Что за мерзавец?!" Помните? А ведь это я его убил, Павел Александрович. Он все равно бы не выжил, он был слепым, а нам пришло время уходить. Мы приручили его, мы по доброте душевной научили его есть из рук, но нам пришло время уходить... Прошло много лет, а мне все не дает покоя мысль: кто же убил этого ежика? Кто его убил на самом деле, двигая моей рукой? Как вы считаете, Павел Александрович?

- Макс, послушай меня... Я... я, может быть, - Дед не мог подыскать нужных слов, - тебя смогу понять. Нам, может быть, действительно стоит о многом поговорить. Ты считаешь меня в чем-то виноватым?

- Разве я это говорил?

- Тогда при чем здесь заминированный самолет?

- Я просто не хочу быть ослепшим ежиком, Павел Александрович. Я пытаюсь выплыть самостоятельно, когда пришло время уходить.

- Макс, триста человек и Игнат...

- Ворон?! - Макс светло улыбнулся, как улыбаются, когда вспоминают прошлое и что-то лучшее, в нем оставшееся. - Ворон у нас буддийский монах, Павел Александрович...

- Макс...

- Его все любят, только ему ничего не надо. Ни я, ни вы, хотя именно он был вашим любимчиком. Он собирает все, что есть вокруг, и уносит с собой, но не замечает этого.

- Макс, у нас уходит время.

- Нет, Павел Александрович, у нас еще есть время. Вы просто не знаете. Ради него люди жертвуют многим, но он не понимает жертв. Он забрал у меня все, что можно было забрать, и даже не заметил этого. Он что, святой? Женщину, которая достойна гораздо лучшей доли, он забрал, посадил в каком-то клоповнике и заставил стареть, воспитывая его ребенка. А таких женщин носят на руках, Павел Александрович, и этого вы не знаете? Теперь уже плевать. Но он только забирает, а ничего, ничего не отдает.