- Будем надеяться!
- Нет, военный, ты крути ручки и поймай мне этого сукина сына...
- Постойте... Есть! Есть голос! Ну конечно, надо было сразу отрезать весь низ. Фон забивал. Это точно помещение, и теперь я отрезал гул улицы, понимаете?
- Давай-давай, Соболь, говори...
- Я отрезал гул, и вот те голос. Слабый, но сейчас еще подчистим.
- Ну-ка, давай назад. Ну что? Сейчас что?
- Вот, пожалуйста... Слышите? Совершенно четко...
- Что он говорит?
- Он очень далеко, и это идет внакладку на... Послушайте, - Соболев уставился на Деда широко раскрытыми глазами, - да он просто вставал с дивана, говоря эту фразу. Понимаете? Сейчас у нас и этого не будет. Никаких диванов! Сейчас мы его, миленького, просто за крючочек выловим.
- Понимаю тебя, Соболь. Давай назад и чисть!
- Айн момент... Моменто море... Музыкальный момент... Хлоп! - Лейтенант Соболев, не снимая наушников, следил за индикаторами цифровой обработки сигнала. - На подносике, товарищ генерал. Вот он, милый. Но лучше уже не будет.
- Что он говорит?
- Первая часть фразы потеряна. Да он поет! Нет, конечно, в смысле пропевает. Что-то про чай. Совершенно четкое слово - "чай"!
- Очень хорошо, Соболь. Ты уверен?
- Да... но... - И лейтенант Соболев снова удивленно посмотрел на Деда: - А что нам это дает? Мало ли кто захотел чаю?
- Дает, мой дорогой, дает. Но мне нужны доказательства. - Дед вдруг нахмурился и добавил: - Да, доказательства. - И Соболеву показалось, что он уловил в голосе Деда печаль.
- Не понимаю... Товарищ генерал, мы не сможем определить их голосов, я имею в виду идентифицировать... Ну как объяснить... Мы, что ли, не знаем их тональности, тональности, в которой записана эта пленка, эта пьеса... Не за что зацепиться.
- Понимаю. А сравнить мы сможем?
- Так не с чем!
- А если есть?
- Откуда?! - проговорил Соболев, а Дед подумал: "Во дает вечный пацан, за последние пять минут у него третий раз глаза лезут на лоб от удивления... Счастливый человек!"
- Не важно. Сможешь сравнить?
- Как два пальца... Ой, простите.
- Сейчас я тебе принесу эти два пальца, но только не промажь, стрелок... Сейчас я вернусь. - Дед поднялся, лейтенант Соболев тоже вскочил. - А ты мне очисть этот голос, чтоб он у меня был голенький, как картофелина.
- Есть, товарищ генерал.
Дед мысленно улыбнулся, заметив, каким вдруг серьезным стало лицо Соболева - точно пацан! Но если уж пацан, то вундеркинд!
Запись своих переговоров Дед забрал - лейтенант Соболев сделал их в одном экземпляре. И сейчас Деда интересовал лишь маленький кусочек, тот, который аппаратура сделала, когда уже Соболев получил официальный отбой. Разговор со старым боевым товарищем, генералом Панкратовым. Дед все стер никаких преждевременных указателей, оставив всего два слова: "майор... слушает..." Два слова, но этого Соболю будет достаточно. Вот как все происходит - Рябчик уже успел доложить по связи о действиях братишек-военных, и с минуты на минуту Дед ждет его вместе с дискетой, а на Деда уже надавили сверху: что ж это твой солдатик вытворяет с пленным, Пал Саныч? Ну сунулись вояки не в свое дело, но это же вообще ни в какие ворота не лезет! Ты разберись - может, это похищение? Если что из-за этого с самолетом произойдет, с нас с тобой шкуру спустят... Вот так! Эх, Стилет-Стилет, где ты, мой солдатик дорогой... Будь только осторожен, очень многие сейчас получили право огня на поражение... Будь осторожен и появись быстрее, нет у нас с тобой времени, сынок...
Два слова: "майор... слушает..."
И этого Соболю будет достаточно.
Дед вернулся к лейтенанту Соболеву:
- Сиди, сынок. Ну как?
- Как картошка, совершенно четкое слово "чай". Вернее - "чаю".
- Вот тебе еще пленочка. Не крути - там всего два слова.
- Что это? - Соболев поставил на воспроизведение: "Майор слушает".
- Сравнивай.
- Это не... Не то, что я сейчас...
- Соболь! Мало знаешь - дольше живешь.
- Так точно! Только у нас говорили - спокойно спишь.
- А здесь - вот так. И к сожалению, я не шучу, сынок. За работу.
- Есть. Мне нужна пара минут.
- Валяй. Сигарета у тебя найдется?
- Вы же бросили...
- Ну, бросил. Так есть?
- "ЛМ" подойдет? Настоящая Америка...
- Давай. Спасибо. - Дед взял протянутую ему пачку сигарет "ЛМ", бросив: "Хрен с ней, с Америкой, там тоже люди", прикурил от Соболевской зажигалки "Крикет" и отошел к окну. "Какой чудный ясный и солнечный день... Ну где же ты, Ворон, проявись. Бежит, бежит наше время. И настигаю я кое-кого, Воронов, настигаю и боюсь, тебе это будет не очень приятно... Только где ты сейчас? Они устроили на тебя тихую охоту, поэтому только проявись... Мне надо зафиксировать твой звоночек, и тогда я смогу все остановить. Я знаю, что крайне опасно, но ты придумаешь что-нибудь. Ничего, Стилет, и не в таких переделках бывали. И я никогда тебе этого не говорил и не скажу, но ты был лучшим, лучшим из всех, не Макс, не Галкин и не Рябчик, хотя бойцы высшей пробы, а ты, Игнат, хоть и душа у тебя была самая ранимая..."
- Есть! Есть, товарищ генерал!
- Ну? - Дед вдруг с силой затушил сигарету о пепельницу.
- Я совместил тональности и теперь даю стопроцентную гарантию.
- Ну что?
- Это один голос. На двух пленках один и тот же голос.
- Вот как... - Дед в упор посмотрел на лейтенанта Соболева, тот выдержал взгляд совершенно спокойно и повторил:
- Стопроцентная гарантия.
- Хорошо, Соболь, спасибо. Сделай дубликат сверки и держи у себя, пока все не закончится. Скоро мне это понадобится.
Дед бросил взгляд в окно - это все не есть доказательства. Он крепко сжал руку в кулак. Но этого достаточно. "Заячьи уши" вылезли из капусты. А сейчас кто сделает первый шаг, тот и проиграет. "Заячьи уши" вылезли из капусты, и теперь они находились в крепко сжатом кулаке Деда.
Четверг, 29 февраля
14 час. 01 мин. (до взрыва 2 часа 59 минут)
- Товарищ генерал, разрешите?
Дед обернулся:
- Они?
- Так точно. Чеченцы на связи. Угрожают.
- Давай трубку. - Дед начертил рукой в воздухе круг. - Быть может, удастся "поймать" этот звонок, хотя прежде все попытки зафиксировать телефонный номер не удавались. Они пользовались блокировочным устройством, просто перекоммутируя линии: получалось так, как будто звонили из разных районов Москвы одновременно. Слушаю.