Мария Ростиславовна уехала в Киев. С Георгием Евгеньевичем они дружили всю оставшуюся жизнь, ездили друг к другу в гости. Он не раз предлагал ей пожениться, но она не могла забыть той встречи на вокзале и не могла позволить себе сделать несчастным любимого человека.
В Киеве Мария Капнист ночевала на вокзалах, в скверах, телефонных будках. Работала дворником, массажистом. Приходила на киностудию, бродила по павильонам. И однажды встретилась с молодым режиссером Юрием Лысенко. Он предложил ей роль Игуменьи в картине "Таврия". Поначалу актрисе было несколько жутковато - впервые она стояла перед камерой, а потом дела пошли на лад. Она оказалась довольно покладистой актрисой с оригинальными и внешними, и внутренними данными. На нее обратили внимание многие режиссеры Киностудии имени Довженко, приняли в свой штат, а Союз писателей выдал Марии Ростиславовне как потомку выдающегося писателя В. В. Капниста путевку в Дом творчества "Коктебель" на Черном море. Там актриса окрепла, отдохнула, подлечилась и начала активно сниматься в кино.
Мы не видели Марию Капнист на экране молодой и красивой. Не сохранилось даже фотографий из ее юности. Зато она принесла в наш кинематограф свою светлую, мудрую, добрую душу, свой таинственный, выразительный облик. Пусть это были роли небольшие, но все же незабываемые. Мудрая Мануйлиха в "Олесе", сердитая дама в комедии "За двумя зайцами", мадам Дуаль в ленте "Вера. Надежда. Любовь", Софья Павловна в "Бронзовой птице", персонажи фильмов "Дорогой ценой", "Мы, двое мужчин", "Иванна", "Циркачонок". Но переломной стала для Капнист роль ведьмы Наины в киносказке Александра Птушко "Руслан и Людмила". Трудно себе представить другую актрису в этом хитром и страшном образе. А ей приходилось работать не только с коллегами, но и с животными. В частности - с огромным тигром. Мария Ростиславовна не побоялась с ним "познакомиться", войти в клетку. После лагерей она не боялась ничего - ходить ночью на кладбище, купаться в ночном море, пресекать хамство и хулиганство. Те годы выбили из нее напрочь страх и слезы. Она даже разучилась плакать.
О роли Наины Капнист, заполняя присланную ей Госфильмофондом анкету, писала так: "В образе этой страшной колдуньи я была утверждена безоговорочно, после десяти проб народных актрис. Чтобы оправдать доверие, надо было вселить в себя этот образ. В каждую клетку нерва, кровеносного сосуда, разума. Чтобы поразить современного зрителя. Даже маленький зритель нашей эпохи очень взыскателен, приучен к телевизору и киноэкрану".
Александр Птушко хотел и дальше снимать Марию Капнист во всех своих фильмах, но вскоре после премьеры "Руслана и Людмилы" умер. Зато образ ведьмы надолго "прилип" к образу самой актрисы. Как-то, направляясь к своему подъезду мимо лавочки, на которой всегда собирались местные старухи-сплетницы, она услышала вслед: "Ведьма, ведьма..." "Ах вы считаете меня ведьмой,- подумала Мария Ростиславовна.- Ну что ж, сейчас вы ее получите". Дома она связала в одну длинную веревку простыни, скатерти, половики и спустилась по ней из окна со своего третьего этажа. Обойдя дом, она как ни в чем не бывало вновь вошла в подъезд. Старухи оцепенели и еще долго не могли прийти в себя. Сама же Мария Ростиславовна любила называть себя Бабой Ягой. Она так и подписывала открытки и письма своим друзьям и близким: "Баба Яга. Ха-ха-хи".
Многие считали ее женщиной "не от мира сего". За необычную внешность, за странность в поведении, за манеру одеваться. Капнист, действительно, была ни на кого не похожей. Она воспринимала мир по-своему и любила его по-своему. В ее огромной измотанной душе могло найтись место для каждого, однако не все это хотели понять. Кто-то ее боялся, кто-то боготворил. Но мало кто знал, что в далеких и страшных шахтах Караганды она не задумываясь бросилась под вагонетку, чтобы спасти жизнь тридцати восьми каторжникам, а потом два года была прикована к постели. Или другой случай: Мария Ростиславовна, рискуя быть наказанной, пробиралась в мужской лагерь и ухаживала за умирающим товарищем - писателем Даниилом Фибихом. Вернувшись домой, Капнист прежде всего вспомнила, что она женщина. Она страстно следила за модой, ухаживала за своей внешностью. Но что забавно, на рубеже 60-70-х годов она окончательно выбрала себе имидж и не изменяла ему до конца дней: ей по душе пришлась длинная, свободная одежда. Воздушные пестрые юбки и сарафаны, яркие платки и неизменные букетики цветов - этим она еще больше восхищала одних и раздражала других.
Дом Марии Ростиславовны всегда был полон. У нее собирались люди самых разных профессий и возрастов. Человек с богатым чувством юмора, она с удовольствием рассказывала даже о своих злоключениях. Однажды, будучи в киноэкспедиции в Душанбе, она шла по ночному городу и неожиданно почуяла дурманящий аромат местных цветов, доносящийся из-за высокого забора. Актриса полезла на ограду, но не удержалась и сорвалась прямо на середину клумбы. Из глубины двора на нее с лаем кинулась собака. С ней Мария Ростиславовна быстро нашла общий язык, но вот появился и хозяин дома. В саду было темно, поэтому он не мог разглядеть виновницу переполоха. А Капнист тем временем тоненьким голосом школярки оправдывалась: "Вы меня не ругайте! У вас такие чудные цветы, и я не удержалась! Всего-то три веточки сорвала..." Она не играла, у нее действительно до старости оставался молодой голос. "Ничэго-ничэго,- успокаивал ее хозяин.- У вас очэн милый голос, нэ бойтесь, я вас сэйчас провожу к выходу". И, положив руку на тонкую талию актрисы, произнес: "Дэвушка, вы такой хорошая... Дэвушка, будтэ мой седмой жэна!.." Мария Ростиславовна не растерялась и решила получше узнать "своего жениха": "А как же ваши первые жены?" Он начал рассказывать: "Первая жэна слэдит за порядком, вторая убирается, шьет..." "Хорошо, а что ж я у вас делать буду?" - спрашивает Капнист. "А вы толка будэте ля-ля, ля-ля..." - и подводит ее под свет фонаря. Развернул сей "падишах" свою "наложницу" к себе лицом и упал в обморок.