Несколько раз какие-то пришельцы, стремясь остановить извечное вращение Колеса (зачем — так и осталось неясным), вставляли между спицами различные предметы, вплоть до освященных мечей и магических посохов. Скорость работы снижалась не более чем на мгновение, а затем кровь безумцев пятнала ткань в необходимых местах, добавляя полотну неповторимые сочетания оттенков и красок.

Но один из них не стал даже пытаться останавливать механизм. Он прошел вдоль него, коснулся оси, погладил обод и спицы Колеса — и улыбнулся, заметив в ступице выемку для отсутствующей детали. Затем он ушел, чтобы вскоре вернуться и вставить ее на место. После этого он вскрыл себе вены, орошая собственной жизнью ось Колеса и все места, блестящие от длительного трения.

Смазка подействовала. Механизм стал работать без неровных толчков и с возросшей эффективностью.

А вставленная им спиральная пружина сжималась все сильнее, чтобы в конце концов дойти до предела выносливости — и сравнить свою прочность с прочностью Колеса, никогда не подвергавшегося серьезным перегрузкам…

9. Грезы Мироздания

Миры Света. Эфирный Престол. Дом Колеса.

— Ты проиграл, Орион.

— Это пока не решено, Теодорес, — возразил Мастер Колеса. — Финал не объявлен.

— Не имеет значения. Все твои карты вышли из расклада навсегда.

— Не слишком ли безапелляционное заявление?

— Ты цепляешься сейчас даже не за соломинку, а за ее тень, — с презрением проговорил Освободитель, глава Дома Ключа — Дома-Победителя. — Как может сыграть ставка на мертвого персонажа?

— Точно так же, как может не сыграть ставка на живого. Что-либо еще? Если нет, то у меня много иных дел.

— Что ты затеял, Провидец? — Теодорес сменил тон, так как, несмотря на явное преимущество, чувствовал подвох.

— Ты ждешь ответа? — Улыбка Ориона была какой угодно, только не доброжелательной. — Что ж, жди. Терпение только так и можно натренировать.

Произнеся (мысленно) греческий алфавит задом наперед, Освободитель пожал плечами, занося очко в актив противника.

— Ладно, пусть будет так. Подождем официального извещения. Все равно у тебя осталось менее двух дней реального времени.

— По твоим расчетам.

— Не пытайся меня запутать. Я веду хроники еще с тех пор, когда и не мечтал попасть в ряды Игроков. Армагеддон расставит все Фигуры по местам и устранит все неясности.

— «Устранит» — прекрасный эвфемизм, — усмехнулся Провидец. — На кого же возлагается почетная миссия Главного Устранителя?

Теодорес вернул Мастеру Колеса усмешку, проговорив:

— О, кандидат имеется. И, по моему недостойному мнению, он превосходит всех тех, кто должен быть вычеркнут из списка присутствующих в мирах Игры.

— Было приятно услышать именно из твоих уст подтверждение того факта, что твое мнение не является достойным, — кивнул Орион. — И все-таки я желал бы знать имя вашего кандидата на столь ответственный пост. Ведь это имеет какое-то отношение ко мне, не так ли?

— Имеет-имеет, да еще какое…

Подвох даже не был замаскирован, но Провидец поддался на провокацию — терять ему все равно было нечего:

— Нельзя ли более конкретно?

— Можно, — молвил Освободитель. — Ты, кажется, даже встречался с ним ранее. Мы обычно выбираем из смертных — вернее, Воскрешенных, прошедших через смерть: они лучше всех понимают, что это такое. Но особый эффект возникает тогда, когда жертва и палач связаны кровными узами…

Орион побледнел:

— Ты не посмеешь! Это преступает все…

— Не посмею? — Теодорес распахнул ворот своего свободного одеяния и показал болтавшуюся на шее тонкую цепочку с серебряным ключом. — Лучше молись, чтобы я не посмел сделать ЭТО — или покончено будет не только с тобой!

Девять Миров. Асгард. Вальхалла.

— Мы можем принять участие в Последней Битве, Один.

— Можем, — кивнул одноглазый Ас. — Но что в том для нас, Локи? Победа Белого Бога, нашего злейшего врага?

— Враг из него сейчас, как каша из топора. Когда Мидгард и Земля разошлись окончательно, Триединый утратил значительную часть своего могущества. Союзник из него, конечно, аховый — но его имя и наша сила способны перетянуть рычаг Весов в нужную нам сторону.

— Я не собираюсь прощать Белому Богу издевательство над моим обликом: еще до Рагнарока он послал какого-то из своих архангелов изображать Дикого Охотника, так с тех пор меня даже в моих Северных Странах полагают чуть ли не самым худшим из демонов.

— Ну, мне Триединый тоже изрядно досадил, — пожал плечами Лис. — Я готов временно смириться с его присутствием в одних рядах со мной; победа Древних будет куда худшим вариантом. Обо мне говорят много всякого и не всегда совсем уж без повода, — (при этих словах Скиталец закашлялся, тщетно стараясь скрыть ухмылку), — однако стать на сторону Древних не способен даже я. Я мог бы предать, скажем, конкретно тебя или Асов — но не Вселенную целиком!

— Обидно, но ты можешь оказаться прав…

Один сумрачно уставился на пылающий в камине огонь.

— Знаешь, Воскрешение кое-что изменило.

— Не имел личного опыта. Что же теперь не так?

— Да то, что Игра кажется мне какой-то мелочью, не заслуживающей внимания. Простое развлечение. Чего ради они грызутся?

— Ты обрел мудрость, — промолвил Локи (против обыкновения, абсолютно серьезным тоном). — Это действительно меняет многое. Подумай теперь над моими словами.

— Вот я и думаю. Даже если ты прав — как тогда нам выходить на бой? Без оружия? Долго же мы продержимся… Благодаря умному руководству с обеих сторон Рагнарок удалось свести к серии поединков. При Армагеддоне такого не предвидится.

— Ну, отчего же совсем без оружия, — Лис кивнул на свое копье, стоящее в углу, и висящий на стене Меч Искажения. — В моем арсенале найдется еще пара вещичек, да и в сопредельных мирах несложно найти достойную нас амуницию; в конце концов, можно смотаться к Велунду [он же Виланд — мастер-кузнец, король альвов] и попросить его сделать что-то вроде наших прежних артефактов…

— Разве Велунд выжил? — удивился Скиталец. — Я полагал, что во время Рагнарока погибли все альвы и цверги.

— А они и погибли. Насколько мне известно, Велунд-кузнец нашел приют в аду и занимает там пост главного оружейника или что-то в этом роде. Смерть, как тебе уже известно, далеко не всегда окончательна. Да и сам Велунд не из тех, кто пренебрегает открывшимися возможностями.

Один хмыкнул, но вынужден был согласиться с Локи.

— Можешь связаться с ним?

— Да. Однако предупреждаю: плата будет немалой. За время вашего… так сказать, отсутствия расценки несколько поднялись.

— Ты же не хочешь сказать, что золото упало в цене?

— О нет, — хихикнул Лис, — скорее напротив. Ты собираешься пустить в дело тот запас, который мы некогда захватили в Ванахейме? Выкуп за мирный договор с Ванами?

— Не то чтобы этого мне очень хотелось, но зачем нам сейчас золото? — Скиталец встал. — Отправляйся.

— А что, собственно, заказывать?

— Копье мне, молот Тору, щит Ньорду, стрелы Уллю и меч Фрейру — это в первую очередь. Потом поговорим обо всем прочем.

«Помни: только кровь Ориона Провидца освободит тебя от объятий Ктулху!»

Я вздрогнул.

Совершая прыжок в Бездну, я не надеялся выжить. Однако у Древних имелись свои планы на сей счет, и Они оставили меня в живых.

Честное слово, смерть была бы более гуманным выходом. Впрочем, гуманность для Древних и не может существовать — Они же не люди.