Несмотря на то, что мы были немного впереди, мы все еще не могли, оставаясь незамеченными, обогнать авианосец, в такой мере, чтобы атаковать его с носовых курсовых углов. Если бы мы направились теперь к нему в надводном положении, нас скоро бы заметили и расстреляли из орудий в упор. Если бы мы пошли на погружение, то авианосец и корабли охранения вскоре оставили бы нас далеко позади. Нам оставалось только ждать и надеяться, что японские корабли повернут в нашу сторону.

Я был на мостике, когда фармацевт Билл Хьюз через открытый люк попросил разрешения подняться наверх. Вахтенный офицер посмотрел на меня вопросительно, и я кивнул. Хьюз поднялся на мостик. Его взор был устремлен не столько на меня, сколько на горизонт. Вполголоса он спросил меня, не хочу ли я таблетку ноу-доуз{28}, которая поможет мне бодрствовать.

- Мне кажется, нам и так хватает волнений, чтобы не уснуть, доктор, ответил я ему. - Впрочем, думаю, можно принять одну, если вы полагаете, что она обострит мое восприятие и не даст побочных явлений.

- У этих таблеток есть один побочный эффект, кэп. Когда через два часа прекратится их действие, вы должны пойти в свою каюту и отдохнуть.

Я призадумался.

- Нет, Билл, лучше не принимать. Через пару часов нас, возможно, будут атаковать глубинными бомбами. Я не хочу дрыхнуть в такой момент...

- Я понимаю, кэп'н, - ответил он. Он взглянул еще раз на горизонт, а затем спустился вниз.

Я усмехнулся про себя. Доктор, конечно, и не думал вручать мне таблетку от сна. Он хотел только взглянуть на авианосец, за которым мы гнались вот уже более пяти часов. Можно ли винить его за это? Как правило, подводники даже мельком не видят цели. Они знают, когда выпускаются торпеды, когда те попадают в цель, и она тонет; они знают, когда неприятельский корабль забрасывает лодку глубинными бомбами, ибо могут слышать звуки разрывов, но обыкновенно они свою боевую работу выполняют вслепую.

Лейтенант Эндрюс продолжал подстегивать сигнальщиков, чтобы те вели тщательное наблюдение не только за целью, но и за всеми вообще секторами океана. Нельзя было допустить, чтобы авианосная группа кораблей поглотила все наше внимание и мы просмотрели угрозу с другого направления. Вахтенный офицер должен был также следить, чтобы на мостике всегда находилось установленное число людей: в случае срочного погружения лодки все будут в поле его зрения. Каждый, кто имел надобность подняться наверх, должен был сначала спросить разрешения у вахтенного офицера. И, соответственно, ему же потом докладывалось, что мостик покидается. Только два человека на борту лодки имели право подниматься на мостик и спускаться с него без этой важной процедуры. Это - коммандер Бобчинский и я. Мы просто говорили: Я иду наверх или Спускаюсь вниз.

Внизу вся по-настоящему кипучая работа подводной лодки сосредоточилась в машинном отсеке. Члены экипажа других отсеков играли в кости, в карты, отдыхали, тихо разговаривали. Основная тема разговора вертелась вокруг того, когда же наконец наша подводная лодка даст торпедный залп по японскому авианосцу. Меня бы это очень даже устроило. Дайте мне только этот авианосец, этот шанс исполнить свой долг, и мне не надо никакой другой цели. Хотя, впрочем, если судьба пошлет еще цель, грех ее игнорировать. Но я буду безмерно счастлив, если получу наконец шанс всадить торпеду в этот гигантский корпус...

И снова, подперев голову кулаками, я угрюмо всматривался поверх бегущих волн в авианосец врага.

Жизнь полна тайн. Сколько в ней непостоянных, неожиданных поворотов! Многим она дарит высокие награды, а иным - преждевременную и нелепую смерть. Для большинства же жизнь оборачивается утратой иллюзий в жизненной игре. Как в карты ты можешь играть только тогда, когда сидишь за столом. Никто не знал этого лучше меня. Мне вспоминались многие карточные игры, в которые я играл во многих местах, на кораблях, на военно-морских базах. Игры в карты были всегда популярным времяпрепровождением солдат на войне - где бы вы ни находились, играли, конечно, на деньги. Но где, как не на войне, легко расстаешься с деньгами! Сегодня ты жив, а завтра мертв, особенно на море, поэтому деньки мы не воспринимали всерьез. Одна партия в покер навсегда останется в моей памяти.

В то время я проходил службу в резервной команде подводников на базе Мидуэй, где я в конце концов обратился с письменным рапортом к адмиралу Локвуду с просьбой назначать меня командиром боевой подводной лодки. Мой рапорт попал в руки кэптена Пейса, который был командиром соединения подводных лодок на базе Мидуэй и подчинялся адмиралу Локвуду.

Кэптен Кларк, мой начальник, который рекомендовал меня на должность командира боевой подводной лодки, зная, что у меня было плохое настроение, пригласил меня принять участие в игре в покер, за которой коротали время он и другие старшие офицеры в клубе Брасс-Хэт, в охотничьем заповеднике для высших чинов. Я колебался. У меня в кармане было всего 100 долларов, и я не был уверен, что этой суммы достаточно, чтобы чувствовать себя на равных со старшими офицерами. В конце концов мы все-таки пошли с Кларком в клуб.

Когда мы приехала, игра вот-вот должна была начаться. Все игроки, за одним, исключением, были близкими друзьями. Этим исключением был кэптен Пейс. Я никогда до этого не играл с ним в карты, хотя, помнил его с первого курса, а Аннаполисе, где он служил офицером в военно-морском училище. Он встретил меня очень приветливо. Мы с Кларком заняли последние два свободных кресла. Слева от меня сидел, кэптен Пейс. От напряжения меня готов был прошибить пот. Я думал о своем рапорте, решение по которому должен был принять кэптен Пейс.

Когда были розданы карты и игра началась, я успокоился. Разговор был непринужденный, приятный, но иногда язвительные замечания допускались. Здесь царила атмосфера товарищества, и нам всем было весело.

Я не отношусь к великим игрокам мира в покер - знаю свои слабые стороны. Однако, к своему удивлению, за вечер я довольно часто срывал банк, и по истечении некоторого времени передо мной лежало уже 200 долларов. Я понял, что правильно поступил, когда принял приглашение кэптена Кларка. Жизнь все-таки хорошая штука. Надо только твердо стоять на ногах.