Я представил лица людей, которые следили за мною через открытый люк боевой рубки, и прежде всего лейтенанта Боша, энсина Кросби и старшины Карнахана. Они ждали моих команд, чтобы немедленно их исполнить. Приказ на погружение будет выполнять лейтенант Ром Казинс на центральном посту. Вахтенный офицер быстро спрыгнет в боевую рубку, а за ним последую и я, задраивая люк на мостик, в то время как Арчер-Фиш уже начнет погружение в бездну. Этот момент быстро приближался. Вражеский эсминец находился от нас в трех милях. Через несколько минут он будет рядом с нами. Но почему же он не открывает огонь? Я не мог понять этого. Хоть бы подал световой опознавательный сигнал.

- Будь наготове, Джон. Если он будет подходить ближе, быстро уходи вниз.

Это был потрясающий момент. Я ликовал, как ребенок, который сидит в головном вагончике детской железной дороги в Луна-парке. Такие моменты навсегда сохраняются в памяти.

Мы с Джоном стояли на мостике, крепко вцепившись, чтобы не оступиться, в скользкие от морских брызг леера. Арчер-Фиш неслась на предельной скорости по освещенной лунным светом водной поверхности. Вражеский корабль, казалось, весь напрягся, чтобы кинуться на нас. И тогда, далеко на расстоянии, прорезая тьму, авианосец вдруг начал подавать сигналы клотиком. Этот сигнал передавался в течение 10 секунд.

Что за черт! - удивился я. - Никогда не видел, чтобы на боевом корабле включались ночью сигнальные огни...

Через несколько секунд все снова погрузилось во тьму. Потом, через небольшой промежуток времени, в ночной темноте снова появились сигналы клотиковым огнем и длились 10 секунд. Затем опять темнота.

- Я думаю, он приказывает эсминцу открыть по нас огонь! - прокричал я вахтенному офицеру и снова стал ждать вспышек и всплесков. Но ничего не последовало.

- Он поворачивает от нac, командир! Он уходит от нас! - закричал лейтенант Эндрюс. - Будь я проклят, если это не так!

Я не верил своим глазам. Что же произошло? Авианосец послал световой сигнал, и почти одновременно с этим эсминец стал разворачиваться и уходить. Почему? На эсминце нас наверняка заметили. Он был всего в трех милях от нас и мог подойти вплотную к нам через несколько минут. Вместо этого эсминец повернул, так ничего и не предприняв, словно показывая нам кукиш. Не произведя ни единого выстрела!..

- Он меняет курс, Джон. Никакого сомнения. Посмотри на него. Он возвращается на свое место впереди авианосца. Что ты думаешь по этому поводу?

- Не могу понять, командир. Это японские корабли. Мы видели, как они выходили из Токийского залива. Они не могут быть вражескими. Может, они думают, что ради нас не стоит и пачкаться?

- Ничего более странного я в жизни не видел, - ответил я.

Вахтенный офицер сообщил подводникам, находившимся в боевой рубке, о действиях эсминца.

- Мы видим его на экране радиолокационной станции, - сказал энсин Кросби. - Трудно поверить, не говоря уже о том, чтобы понять все это.

- Не очень-то нападай на них, Гордон, - ответил с усмешкой лейтенант Боша. - Я думаю, что это был выдающийся ход командира эсминца. Парень по мне.

Прислушиваясь к болтовне снизу, я впервые с того момента, как эсминец устремился на нас, позволил себе расслабиться. Что же делать теперь? Мы снова оказались на исходной позиции. Я с облегчением увидел, как эсминец внезапно отказался от нападения, но наше решение идти прежним курсом тоже не дало нам никаких преимуществ, и мы не смогли приблизиться к авианосцу. В лучшем случае нас разделяло то же расстояние.

- Командир, авианосец меняет курс, - доложил лейтенант Бантинг через открытый люк. - Расстояние между нами увеличивается. Он изменил курс влево на 30 градусов. Его курс сейчас 480 градусов, на юг.

- Проклятье, а что же теперь, Джон?! - воскликнул я.

Часы показывали 23.02. Оставалось меньше часа до полуночи. И наступит другой день. Среда, 29 ноября 1944 года. Я размышлял о том, что нового принесет нам этот день. Бой? Смерть? Жизнь?

Приказываю всем сигнальным занять свои места, - сказал я.

Я пристально всматривался в авианосец. Его силуэт изменился из-за перемены курса: он казался намного меньше и еле виднелся па горизонте. Эсминец то исчезал, то появлялся при ночном свете луны. Я прокричал вниз главному старшине Карнахану:

- Старшина, попросите коммандера Бобчинского подняться на мостик!

Боб был наиболее способным и опытным офицером на борту, так как он много раз в начале войны бывал в боевых походах именно в этих водах. Сейчас я очень нуждался в его совете и помощи.

- Еле ноги унесли, а, капитан? - проговорил Боб, поднявшись наверх. Его глаза добродушно светились.

- Да уж, о таком только и писать домой! - засмеялся я. - Но что ты думаешь обо всем этом? Эсминец почти настигает нас. Мы уже готовимся к бою и погружению, а тут авианосец начинает передавать ему световые сигналы клотиковым огнем. Очень в очень странно... Дважды авианосец посылал световые сигналы продолжительностью десять секунд. Я думал, что он приказывает эсминцу открыть по нас огонь. Но вместо этого эсминец разворачивается, уходит и занимает свое место по курсу авианосца...

- Я согласен. Никогда не слышал ничего подобного. Кто вообще включает сигнальные огни ночью? Да еще когда противник рядом! Самоуверенный наглец командир этого авианосца. Уверен: он думает, что мы не представляем для него большой опасности,- сказал Боб.

- Он изменит свое мнение, если нам удастся подойти к авианосцу на расстояние торпедного залпа, - несколько раздраженно проговорил я. - Но в этом и состоит вея проблема. Начать с того, что он нас обогнал. Сейчас он изменил курс на тридцать градусов и вскоре оставит нас далеко позади. Что нам делать?..

Мы помолчали с Бобом несколько минут, вглядываясь 6 силуэты кораблей, составлявших авианосную группу. Затем мы решили спуститься вниз, чтобы посмотреть карты в оценить обстановку. Вахтенный офицер оставался на мостике вместе с сигнальщиками. А мы с энсином Дайгертом, помощником штурмана, сверили данные о курсах кораблей, полученные лейтенантом Бантингом на торпедном автомате стрельбы, с данными, полученными лейтенантом Бошей от радиолокационной станции. После этого мы с Бобом стали обсуждать план наших действий.