– Просто я хочу быть готовой к любым неожиданностям.

– Я знаю Пинкар как свои пять пальцев, – сказал Ратип. – А Праздник Урожая – это ярмарка, семь дней музыки, танцев и фруктов.

Ксанча молча вручила юноше нож и, закрыв сундук с драгоценностями, подумала о том, придется ли ей еще когда-нибудь взглянуть на портрет Кайлы бин-Кроог.

Глава 23

Урза привел своих спутников в Пинкар вечером того же дня. Огромное количество народа со всех концов королевства стекалось в столицу, чтобы принять участие в праздновании дня урожая. Не желая привлекать внимание и зная, что Ратипу потребуется помощь после путешествия через межмирие, Урза решил приземлиться в том самом яблоневом саду, где год назад Ксанча сразилась с фирексийским жрецом.

Сад еще хранил свидетельства тех событий. Кое-где чернели стволы опаленных взрывами деревьев, виднелись сухие поникшие ветки. Сломанную яблоню убрали и на ее месте посадили молодой саженец.

Вынырнув из межмирия, Ратип тут же повалился на траву. Юноша дрожал и задыхался, закатив глаза. Урза опустился рядом с ним на колени, излечивая его своими теплыми, сияющими руками.

– Осторожнее перелетайте через городские стены, – предупредил он Ксанчу, пока Рат приходил в себя.

– Разумеется, – раздраженно ответила та.

Никто не спросил ее, хочет ли она слышать визг пауков, стоя на площади перед храмом Авохира, в непосредственной близости от склепа, где притаился демон. Рассказывать обо всем Урзе было слишком поздно. Ее успокаивала мысль о том, что если бы Джикс хотел найти своего тритона, то уже давно бы это сделал. Фирексийские демоны были способны на многие ужасные вещи, но они не могли по желанию изменять свою внешность, как это делал Урза. Если Джикс не обнаружил себя до сих пор, то вряд ли можно ждать его появления сегодня на городской площади.

– Возьми, это тебе пригодится, – прервал Урза размышления девушки, протягивая два куска молочно-белого воска. Поколебавшись, она взяла их и вопросительно взглянула Мироходцу в глаза.

– Ты слишком уязвима. Боюсь, броня не будет достаточной защитой для тебя. Когда придет время, просто заткни уши воском. Все будет хорошо, не волнуйся.

Конечно, он думал, что только пауки заставляют ее так нервничать, и был бы прав, если бы там, за городскими стенами, их не ждал фирексийский демон.

– Не буду, – солгала Ксанча и положила воск за отворот рукава. – А что потом? Сломать кристалл?

– Я найду тебя.

Девушка опустила голову. Значит, после трех тысяч лет все закончится вот так просто, и он даже не скажет ей «до свидания». Что ж, она слишком хорошо знала «Войны древних времен», чтобы удивляться такому повороту событий.

Урза ушел.

Ксанча и Ратип встретили закат молча. Судьба соединила их чуть больше года назад. За это время фирексийский тритон Ксанча почти забыла, что она нечеловек и не была рождена. Но она вспомнила об этом сейчас, когда все уходило в прошлое и ничего нельзя было вернуть. Юноша смотрел на северо-запад, в сторону Пинкара, города его счастливых воспоминаний и неизвестного будущего, а Ксанче нечего было ему сказать, кроме «нам пора».

Эфуандцы, не желающие платить втридорога за комнату в городе, разбивали палатки за крепостной стеной. Здесь же развернулись ярмарки и балаганы. Дым многочисленных костров послужил путешественникам хорошей маскировкой, позволившей пролететь в столицу незамеченными.

Ратип показывал дорогу, и, проплыв над шумными юго-восточными кварталами, шар спустился во двор заброшенного сгоревшего дома.

– Ты здесь жил? – спросила Ксанча. Он показал на окно второго этажа.

– В последний раз я видел этот дом охваченным пламенем. Мама кричала отцу, чтобы он бросил свои книги и спасал нас… Я думал, кто-нибудь уже поселился здесь.

Видимо, настали времена, когда не только Урза и Ксанча прощались со своим прошлым. Девушка потянула Ратипа обратно на улицу, а он все оглядывался на сгоревший дом.

Храмовая площадь была заполнена народом. Повсюду висели флаги и цветочные гирлянды, сновали торговцы фруктами. Повозки, груженные бочками с ягодным вином, с трудом прокладывали себе дорогу сквозь празднично одетую толпу.

Ворота королевского дворца распахнулись, и из них вышел отряд стражников. Восемь воинов, одетых в черные кожаные доспехи поверх кольчуг и короткие плащи, отороченные красными лентами, проследовали в сторону храма. Двое несли горящие факелы, остальные были вооружены тяжелыми алебардами. Ксанча почувствовала знакомый запах блестящего масла. Стражники прошли так близко, что девушка с уверенностью могла сказать, кто из них фирексиец. Чисто выбритый молодой человек, на вид немногим старше Ратипа, большеротый, с крупным приплюснутым носом и крохотными тусклыми глазками, на мгновение замедлил шаги и взглянул на Ксанчу, заставив ее похолодеть от ужаса и задержать дыхание.

Девушка вцепилась в локоть спутника, и Рат заслонил ее плечом. Толпа проводила краснополосых злобными взглядами, послышались свист и гневные восклицания, но стражники уже не могли их услышать. Отряд скрылся за дверьми храма.

– Н-не понимаю, что произошло, – недоумевал Ратип. – Фирексийцы?

Он ждал однозначного ответа, которого Ксанча не могла ему предложить.

– Не только, – печально проговорила девушка. – Это твой народ, Рат, обычные эфуандцы. Те, кто так или иначе пострадал от краснополосых. Недовольны все. И не в одних фирексийцах дело…

В толпе завязалась потасовка, и Ратип поднялся на носки, чтобы разглядеть, что произошло. Ксанча потянула его за рукав:

– Нам нужно найти место для ночлега. Не будем же мы всю ночь шататься по улицам. Если ты не знаешь, где остановиться, мы можем вернуться в твой дом…

Ратип указал на другую сторону площади. Там, насколько он помнил, располагался целый квартал гостиниц, таверн и постоялых дворов.

– Напрямик через толпу не пробраться. Придется пройти вдоль домов. – Ксанча решительно двинулась вдоль ограды дворца, когда раздался громкий протяжный звон. Она так испугалась, что начала читать заклинание для образования шара, но Рат остановил ее:

– Не бойся, это храмовый колокол. Он звонит каждую ночь. Священники выносят Книгу их святилища и читают над ней молитвы до полуночи, а затем возвращают Священное Писание на алтарь.

– Каждую ночь? – удивилась Ксанча и, посмотрев в сторону храма, впервые заметила в центре площади небольшое возвышение, задрапированное белым покрывалом.

В это время в отворенных дверях святилища показалась торжественная процессия, возглавляемая теми самыми стражниками, которых освистала толпа, на теперь почему-то люди притихли. Вскоре Ксанча разглядела четырех священников, облаченных по случаю праздника в бело-золотые одежды. Священнослужители проследовали к центру площади, неся на своих плечах огромную раскрытую книгу.

Наконец молодым людям удалось добраться к одной из гостиниц. Хозяин заломил непомерную цену, предложив комнату без окон, да еще и за кухней, но выбирать не приходилось. Подсчитав монеты, Ксанча протянула Ратипу золотое кольцо.

– Нужно продать это, тогда нам хватит и на комнату, и на ужин.

Но когда они вернулись от менялы, оказалось, что обещанная комната уже сдана. Хозяин гостиницы предложил молодым людям чердак. «С видом на площадь, да и воздух свежий», – отрекомендовал он, протягивая новым постояльцам ржавый ключ.

– Ничего, – подбодрил спутницу Ратип, – зато ужин будет очень вкусным.

В ответ Ксанча только недоверчиво хмыкнула.

Но ужин оказался действительно великолепным: жареный ягненок с приправами, ореховый десерт, медовый хлеб и ягодное вино, которое созревало как раз к Празднику Урожая.

Комната на чердаке была такой пыльной, что Рат тут же принялся чихать и успокоился только после того, как Ксанча отворила грязное окно. Выглянув наружу, девушка обнаружила выход на крышу и позвала Ратипа.

– Нам вряд ли придется уснуть этой ночью, а отсюда площадь видна как на ладони. Давай посидим на крыше.