- Вздор! Лучше позже, чем раньше. К тому времени все бунтовщики разойдутся по домам, и мы сможем проехать напрямик.
"Возможно, она права", - подумала Лидия. Во всяком случае, князь Разумовский ("У этих русских азиатское понятие о времени!") даже еще не появлялся в зале, а поговорить с ним было просто необходимо. Лидия понимала, что, обратись она к сэру Бернуэллу с просьбой помочь ей попасть в старый стамбульский дворец, тот ограничился бы дипломатически вежливым письмом в "Дарданелльскую земельную корпорацию", вместо того чтобы прислать пару казаков с дубинками.
Оставалось ждать, поклевывая за столом салат из омара и слушая, как repp Хиндл с герром Цайттельштейном смакуют подробности недавнего скандала с братом кайзера. После ужина были танцы. Лидия заставила себя принять приглашение от герра Цайттельштейна на тур вальса, затем танцевала шотландку со священником из Американской лютеранской миссии в Галате - и все высматривала, не мелькнет ли в толпе гостей роскошный зеленый мундир князя или, упаси Боже, грациозная фигура Игнаца Кароли.
Она немного беспокоилась о Маргарет, оставленной на рю Абидос с мадам Потонерос и ее дочерьми, хотя скорее всего в отсутствие Лидии ни Кароли, ни его сообщник вампир - сообщник? - не станут пытаться проникнуть в дом. Замок на входной двери починили, решетки окон заплетены шиповником и гирляндами чеснока.
"Я могу вызвать любого, с кем хоть раз встретился взглядом, - говорил Исидро, когда в купе они обсуждали за пикетом "Дракулу". - Даже если это незнакомец, он сам снимет с себя серебро (если оно на нем есть), или чеснок, или прочие травы, воспаляющие и обжигающие нашу плоть. Это несложно..."
Лидия содрогнулась, представив, как по слову вчерашнего турецкого вампира она сама снимает свои цепочки. Чужак мог нашептать ей это и во сне. Лидия предупредила мисс Поттон насчет Кароли и попросила домовладелиц не выходить во двор до рассвета. Вот все, что она могла сделать.
Теперь Лидия стояла у завешенного тяжелой шторой окна, выходящего на старые римские стены у моря, и высматривала среди вновь прибывших богатырскую фигуру Разумовского (несмотря на поздний час, гости все продолжали съезжаться), когда локтя коснулась холодная рука и голос, подобный вздоху ветра, шепнул:
- Сударыня?
Сегодня днем, вспоминая слова сонета, она не знала, как теперь говорить с ним и можно ли с ним вообще говорить. Но сейчас в беспощадном свете электрических канделябров он даже и не пытался прикидываться живым. Таким он, должно быть, видел себя в зеркале. Иллюзия исчезла, чары развеялись.
Под плащом у него был вечерний костюм. Лидия даже хотела съязвить: "А косу и песочные часы вы оставили в передней?" - но не съязвила. Потому что увидела его глаза.
- Они идут громить дом Олюмсиз-бея, - тихо сказал дон Симон. Мятежники-армяне. Их - сотни, и они жаждут мести.
- Кто?.. Откуда?.. - Затем Лидия вновь обрела дар речи. - Возчики льда, - уверенно сказала она. - Вот кто знал, где его дом...
- А также сказители. - Исидро увлек ее за руку подальше от гостей в обеденный зал, потом - в кухню, к лестнице черного хода. - А также нищие, видевшие ночные тени. Где его дом, знали все. Просто боялись и молчали, пока не был убит священник и ярость их не одолела страх. Наденьте это...
Она накинула черный плащ и проследовала за вампиром мимо ничего не замечающих слуг, моющих тарелки и несущих в зал лед для шампанского, мимо лакеев и кучеров, греющихся у огня во дворе конюшни и тревожно прислушивающихся к дальним крикам и одиночным выстрелам.
- Что произошло? - Она приостановилась в переулке, чтобы извлечь из мешочка свои очки. Надела - и окружающий мир обрел ясность дурного сна.
- Кто-то из вампиров убил священника. И еще одного старика, безобидного продавца инжира, у которого внуков - как у царя Давида.
В узкой улочке позади высокого и угловатого особняка Демерси людской гомон отдавался пугающе громко. Отблески пламени танцевали на деревянных строениях и каменной кладке, на поросших травой стенах.
Они убьют меня уже за то, что я англичанка... - подумала Лидия.
От страха она едва смогла собраться с мыслями.
- Это Кароли, - сказала Лидия. - Кароли и чужак. После того как я отказалась с ними встретиться, они вызвали мятеж, чтобы толпа все сделала за них...
В проеме между домами она увидела в неровном свете короб сломанного экипажа и на нем - седобородого человека в черной рясе, взмахнувшего распятием. Люди вокруг потрясали факелами, палками и всем, что могло служить оружием. Женщины визжали, как гарпии.
- Чтобы эта толпа убила Джеймса, - продолжил над ухом холодный бесстрастный голос, - и любого, кого она встретит во дворце Бея. Если Антея и Чарльз сейчас там, то они скорее всего содержатся взаперти и тоже не смогут спастись. Строитель этой холодильной установки был сегодня на приеме? Вы говорили с ним? - Исидро поддержал за локоть споткнувшуюся Лидию и направил в тесный проход, где под ногами зачавкала мерзкая грязь.
- Он сказал, что надо идти по Чакмакаджитар Йокуссу мимо Валид-хана, а потом повернуть на третьем перекрестке вверх по холму...
- Я знаю, о чем вы, - сказал Исидро. - Я подозревал, что это где-то в той стороне, но не думал, что так близко. - Лунный свет скользнул по сорочке, манжетам, по бледному лицу, и Лидии показалось, что ее сопровождает скелет. - Нам надо успеть в этот дом раньше, чем туда доберется толпа. И раньше, чем Олюмсиз-бей убьет Джеймса как опасного свидетеля - если, конечно, Джеймс еще жив...
21
Эшер знал, что должен выбирать между побегом и смертью.
Он очнулся незадолго до начала ружейной пальбы на улицах и некоторое время лежал, прислушиваясь к шуму снаружи. Гомон то нарастал, наливаясь яростью, то угасал, и напоминало это пьяную ссору, когда собеседники, почти уже примирившись, вновь вспоминают причину ругани - и все начинается сызнова.
Была уже глубокая ночь, возможно, дело шло к рассвету. Даже во время мятежа в Тьенцине - самого страшного мятежа, который довелось пережить Эшеру, - к этому часу волнения обычно стихали. Видимо, случилось что-то неожиданное, снова взбудоражившее мятежников.