– Чем выше гора, тем лучше?

– Сэр, разумеется! – подхватил я. – Высота горы важнее, чем близость к экватору. Потери в конечном разгоне за счет широтного уменьшения линейной скорости вращения Земли легко компенсировать при строительстве катапульты. Труднее всего вырваться, насколько это возможно, из зоны вашей до усрачки плотной атмосферы. Ах, простите, доктор! Я не имел в виду выпячивать недостатки вашей планеты.

– Бывают горы и повыше. Полковник, охарактеризуйте поподробнее проект катапульты.

Я шары закатил и строчу.

– Длина катапульты определяется выбором допустимого ускорения. Мы полагаем, – вернее, так подсказывает компьютер, – что оптимальным будет ускорение в двадцать «g». В таком случае для достижения скорости убегания на Земле потребуется катапульта длиной в триста двадцать три километра.

Следовательно…

– Погодите! Полковник, вы что, всерьез предлагаете пробить шахту глубиной в триста километров?

– О, нет! Установка должна функционировать на открытом воздухе, где хорошо гасятся ударные волны. Статор должен располагаться почти горизонтально, нужен подъем всего в четыре километра на всю трехсоткилометровую длину и малый радиус кривизны в плане, которым учитывается кориолисово ускорение и переменные второго порядка. Лунная катапульта, например, в плане направлена строго по прямой, насколько видит глаз, а в плоскости меридиана была бы горизонтальна, если бы взлету не мешали близкорасположенные горные пики.

– А я было подумал, что вы переоцениваете возможности нынешней инженерной техники. Как ни глубоко мы сверлим скважины сегодня, таких глубин нам не достичь. Продолжайте, пожалуйста.

– Доктор, вероятно, как раз это всеобщее заблуждение и привело к тому, что катапульта по сей день не построена. Я знакомился с прежними проектами. В большинстве из них предлагалось строительство вертикальной катапульты или вывод ее конечных секций в зенит, а это недостижимо и ни к чему. Полагаю, виной тому тот факт, что ваши космические аппараты на начальной стадии полета действительно поднимаются вертикально вверх или около того. Но ведь это делается не ради вывода на орбиту, а ради выхода за пределы атмосферы. Скорость убегания – не вектор, а скаляр. Тело, выбрасываемое катапультой со скоростью убегания, не вернется на Землю, в какую сторону его ни выстреливай. Ах, да! – при двух условиях: нельзя направлять его в сторону самой Земли и следует добавить скорости на пробой сквозь атмосферу над уровнем выброса. И тогда при правильном выборе направления выброса тело устремится к Луне.

– Но даже в этом случае катапульта может быть использована всего один раз в месяц, что примерно соответствует полному обороту Луны вокруг Земли.

– Нет, сэр. В простейшем варианте, о котором вы ведете речь, учтите суточный оборот Земли, и у вас получится скользящий суточный график запуска грузов на Луну. Однако в действительности, – я не специалист по астронавигации, но так показывают расчеты на компьютере, – путем варьирования скорости выбрасывания можно добиться почти круглосуточного использования катапульты, формируя орбиты таким образом, чтобы они сходились к Луне.

– Не отчетливо себе это представляю.

– Я тоже, доктор, но… Извините, разве в Пекинском университете нет компьютера с исключительными возможностями?

– А разве есть?

(Сидит, как истукан любезный, а я не знаю, то ли это перебор с его стороны, то ли мне мерещится. Кибер-компьютер-то – на препарированных мозгах! Или, упаси боже, на живых? Что так, что сяк – жуткое дело!)

– Компьютер высокого класса, по-моему, вполне осилил бы задачу о подборе каких угодно времен выброса для катапульты, о которой идет речь. Некоторые из орбит до прихода в точку захвата тела Луной окажутся фантастически долгими. Некоторые в зоне близ Терры будут криволинейны, а потом пойдут почти радиально. А некоторые будут близки к простейшим, которыми пользуемся мы. В течение суток имеют место окна, позволяющие использовать кратчайшие орбиты. И кроме того, процесс запуска будет длиться меньше минуты. Это определяется допусками по ускорениям для разных грузов. И при достаточной мощности и полной компьютеризации установки имеется даже возможность вести вдоль катапульты одновременно несколько контейнеров с грузом. Одно меня беспокоит… Ведь эти ваши высокие горы покрыты снегом?

– Как правило, – ответил он. – Лед, снег и голый камень.

– Видите ли, сэр, будучи уроженцем Луны, я о снеге ничего не знаю. Статор катапульты должен быть жестким сам по себе ввиду значительной силы тяжести на вашей планете и вдобавок должен выдерживать двадцатикратно большие динамические нагрузки при запусках. По-моему, лед или снег нельзя использовать как опору для статора. Или всё же можно?

– Полковник, я не инженер, но, по-моему, это нежелательно. Снег и лед придется удалять. Причем постоянно. И остается проблема погоды.

– О погоде я тоже ничего не знаю, доктор. Всё, что я знаю про лед, сводится к тому, что его теплота плавления равна тремстам тридцати пяти миллионам джоулей на тонну. Не имею представления, сколько тонн должно быть расплавлено для расчистки стройплощадки и сколько энергии потребуется для постоянного разледенения конструкции, но представляется, что, возможно, для этого потребуется такой же реактор, как и для источника питания самой катапульты.

– Реакторы мы строить умеем и плавить лед тоже умеем. Кого потребуется, можем послать перевоспитываться на север, пока не поймут, что такое лед, – доктор Чан улыбнулся, а меня холодной дрожью проняло. – И технология строительства на льду и на снегу уже много лет как освоена в Антарктике. Об этом не беспокойтесь. Итак, расчищенная твердо-скальная площадка длиной около трехсот пятидесяти километров на большой высоте. Не подскажете ли еще чего-нибудь?

– Кое-что могу, сэр, хотя и немногое. Расплавленный лед можно собирать близ начальной секции катапульты и таким образом заготовлять большую часть воды, подлежащей отправке на Луну. Своего рода подсобное производство и экономия. А стальные обечайки можно будет повторно использовать для отправки зерна на Землю, таким образом исключая еще одну статью расхода материалов, обременительную для Луны. Не вижу помех для многосоткратного использования обечаек. На Луне баржи можно будет приземлять примерно так же, как это делается сейчас возле Бомбея, то есть с помощью твердотопливных тормозных ракет, поджигаемых по программе от центра управления. Разве что это обойдется много дешевле. Учитывая соотношение скоростей убегания в квадрате – раз в двадцать. А в действительности еще больше, так как сократится собственная масса конструкции и, соответственно, возрастет масса полезного груза. Есть способ усовершенствовать эту сторону дела.

– Какой?

– Доктор, это не моя специальность. Но общеизвестно, что ваши лучшие корабли используют в качестве рабочего тела, сжигаемого в реакторах, водород. Но водород на Луне дорог, а рабочим телом может быть любое вещество, хотя и с пониженной эффективностью. Вы в состоянии представить себе огромный, мощный космический перевалочный центр, сконструированный в соответствии с условиями на Луне? В качестве рабочего тела там можно было бы использовать испаренные горные породы, можно было бы вывести этот центр на промежуточную орбиту для перехвата поставок с Терры и переоснащения с целью непосредственной доставки на поверхность Луны. Красоты никакой, все излишества долой, и даже без киберов на борту. Всё управление через компьютер центра управления на самой Луне.

– Да, по-моему, что-то в этом роде может быть сооружено. Но не будем усложнять. Мы ничего существенного не упустили, когда речь шла о катапульте?

– По-моему, ничего, доктор. Всё решается выбором места. Возьмем, например, ту же вершину Нанда Деви. Судя по карте, которую я видел, на запад от нее тянется и постепенно снижается длинный и очень высокий хребет, причем его длина примерно соответствует требуемой длине катапульты. Если это в действительности так, то Нанда Деви – это и впрямь идеальное место: ни срезать ничего не придется, ни строить дополнительных мостовых конструкций. Ну, может быть, не самое идеальное, но близко к тому: очень высокая вершина и протяженный хребет к западу от нее.