Взгляды Василия и Надежды встретились — и тут же разошлись, как бы убоявшись зарождающегося чувства. Чтобы как-то прервать неловкое молчание, Василий нарочито громко заговорил:

— Да, так вот, Наденька… Это все, конечно, прекрасно, однако же наша «сладкая парочка» вот-вот завладеет кучей денег, и представьте, на что они могут ее употребить!..

— Думаю, что не завладеет, — уверенно ответила Чаликова и конспиративно понизила голос: — Знаете, Васенька, любопытство — это человеческое качество, присущее женщинам, так сказать, по природе, а журналистам — по должности. И вот на обратной дороге из тюрьмы я заглянула в туалет…

— И этот факт не ускользнул от нашего агента, — заметил Дубов. — Помнится, он отразил ваш визит в это заведение таким афоризмом: «Степень величины нужды определить не представляется возможным».

— Эту величину мы узнаем, когда откроем швейцарский сейф, — скромно ответила Чаликова.

— То есть? — поперхнулся чаем Василий.

— Я извлекла записку Разбойникова, она была завернута в полиэтиленовый мешочек, быстро написала другую и положила на ее место.

— И что же там было?

— Столбцы цифр. Сначала я подумала, что это зашифрованный текст какого-то послания, и решила, что попытаюсь на досуге расшифровать, но полковник Берзиньш сам все мне объяснил. A чтобы надолго не задерживаться в туалете, я вместо цифр, которые были в записке, написала рабочие телефоны своего неподкупного редактора и коллег по газете. Так что нам остается только поехать в Цюрих и забрать то, что там лежит.

— Рад бы, — вздохнул Василий. — C вами, Наденька, хоть на край света, да только на кого же я дела-то оставлю?

Прошла неделя. Возвратившись после очередного трудового дня в особняк на Барбосовской, Василий Николаевич заметил, что хозяйка не по-обычному радостно возбуждена.

— Ну, Софья Ивановна, выкладывайте, что случилось, — проницательно оглядев ее, сказал детектив.

— A у меня для вас сюрприз, — хитро прищурившись, ответила вдова.

— Вы достали «Былое и думы» с автографом автора? — с ходу предположил Дубов.

— Нет-нет, — засмеялась Софья Ивановна. — Сюрприз расположился в вашей гостиной.

Заинтригованный Василий поднялся на второй этаж — и увидел в гостиной Надежду Чаликову. Журналистка в скромном зеленом платьице, очень ей шедшем, сидела на диванчике и просматривала журналы.

— Ах, кого мы видим, кого мы лицезреем! — обрадованно воскликнул Василий. Галантно целуя ручку нежданной гостье, детектив заметил у нее на пальце огромный изумрудный перстень.

— Вот опять заехала в ваши края, — сказала Надя, когда первая радость от встречи улеглась. — Официально — в командировку, освещать открытие очередного филиала банка «Грымзекс».

— A неофициально?

— A вы не догадываетесь, Василий Николаевич? — В прекрасных глазах Нади загорелись нежные огоньки. — Да, кстати, — по-деловому заговорила гостья. — за эту неделю я успела-таки смотаться в Цюрих.

— Тоже на открытие банка? — многозначительно промолвил Василий.

— Точнее, банковского сейфа, — еще многозначительнее понизила голос Надя. — Там действительно оказалась куча золота и драгоценностей. Я все оставила как есть, только на всякий случай перекодировала замки. Еще вот взяла на память этот милый перстенек. А для вас — небольшой сувенирчик.

Надя пошарила в сумочке и протянула Василию подарок — золотые запонки с выгравированными инициалами «Н. К.», которые сразу же принялись отбрасывать на стены и потолок солнечные зайчики. Детектив извлек из внутреннего кармана лупу и стал внимательно разглядывать запонки.

— Ну и что же по их поводу говорит ваш знаменитый дедуктивный метод? — шутливо поинтересовалась Чаликова.

— Извините, Надя, но боюсь, что не смогу носить ваш подарок, — совершенно серьезно ответил Дубов.

— Почему? Они вам не нравятся?

— Очень возможно, что они пахнут кровью.

— Но вы их даже не нюхали!

— Я имею в виду происхождение. Разумеется, не только запонки, но и ваш перстень, и все, что лежит в этих швейцарских сейфах… — Василий вновь углубился в дедуктивное изучение запонок. И тут зазвонил телефон. — Наденька, возьмите трубку, — попросил Дубов.

— Можно господина Дубова? — раздался в трубке грубый мужской голос.

— Он сейчас занят, — начала было Надя, но голос в трубке обрадованно перебил:

— A, это вы, мадам Чаликова! Прекрасно…

— Во-первых, не мадам, а мадемуазель, — резко перебила Надя. — A во-вторых, с кем имею честь?

— Не узнаете? — с угрозой вопросил голос в трубке.

— Ну почему же, узнаю, — спокойно ответила Чаликова. — Здравствуйте, профессор. Как успехи на насекомом фронте?

— Что вы мне подсунули?! — зарычал телефонный собеседник.

— Как что? — неподдельно удивилась Надя. — Только то, что мне всунул ваш Петрович. A что, что-то не так?

— Шифры оказались недействительны. Неужели Петрович нас так наколол?

— Очень вам сочувствую, — искренне откликнулась Надя.

— Дирсу я подтирал вашим сочувствием! — взбеленился «профессор». -Учтите, мы церемониться не будем. Всех замочим — и вас, и Петровича, а за компанию и Дубова со Cтолбовым! — В трубке раздались короткие гудки.

— Кто звонил? — оторвался Дубов от золотых запонок.

— Наш старый друг, профессор Oльховский, то есть «черный полковник» Берзиньш. Они с Антониной Степановной тоже побывали в Цюрихе и остались очень недовольны. Да, так что же запонки? Если не считать того, что они пахнут кровью.

Василий сложил лупу и засунул ее во внутренний карман:

— Трудно что-то сказать. Ими пользовались совсем недолго — даже мелких царапин я не обнаружил. Известно только, что имя и фамилия их хозяина начинались с букв «Н. К.»

— Ну, это я и сама заметила, — усмехнулась Надя.

— Ну, бог с ними, — махнул рукой Дубов. — Главное, что «сладкая парочка» вновь в Кислоярске.

— И мы будем ее ловить? — В голосе Нади заслышались романтические нотки.

— Будем! — решительно заявил Василий.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЧУЖИЕ ПИСЬМА

Визжа покрышками, к кафе «Кислоярочка» лихо подкатил роскошный черный «Мерседес» со слегка затемненными стеклами.

— Вот он, — шепнул невзрачного вида господин своей соседке по столику, даме из числа тех, кого называют «роскошная женщина — мечта поэта». Дама кивнула, нервно отпила глоток кофе и не глядя закусила булочкой.

Через минуту в кафе вошел хозяин «Мерседеса». Гляделся он совершенно подстать своему автомобилю: мешковатый малиновый пиджак с несимметрично торчащими из карманов «мобильником» и пейджером, тяжелая цепь из дутого золота прямо поверх костюма, а на пальцах — не менее дюжины огромных перстней с бриллиантами, рубинами и изумрудами.

Невзрачный господин подобострастно помахал рукой, и перстненосец не спеша, вразвалочку двинулся к их столику, небрежно поигрывая огромным золотым брелоком в виде черепа и костей, вдетых в «мерседесовскую» эмблему. В другой руке он нес вместительный черный «дипломат».

— Ну, блин, здравствуйте, — пробурчал он, приземлившись за столик. — Значит, продавец — вы?

— Я, я, — закивала дама.

— Ну вот, я вас свел, а дальше договаривайтесь сами, — вдруг засобирался невзрачный господин. И, понизив голос, напомнил даме: — Не забудьте, десять процентов.

— Товар при себе? — отрывисто спросил человек из «Мерседеса», когда они остались вдвоем.

Вместо ответа дама извлекла из сумочки невзрачный сверток:

— Тут все десять. Будете проверять?

— Да зачем? — махнул перстнями покупатель. — У нас, у бизнесменов, все, в натуре, на доверии. — Пакет исчез под малиновым пиджаком. — А это вам. — Бизнесмен сдвинул недопитые чашки и положил на стол свой «кейс».

— Сто тысяч? — с замиранием сердца спросила дама.

— Как одна копеечка, — ухмыльнулся покупатель. Приоткрыв «дипломат», он продемонстрировал даме содержимое — десять пачек стодолларовых банкнот. — Будете пересчитывать?