— Нет, мы не тряпки! — выкрикнул Фома. — И мы докажем это! Докажем!

В порыве чувств рыцари повскакали с мест и повалили к столу, где, опершись на меч, стояла Надя. Они с глубоким почтением целовали ей подол платья и клялись исполнить свой долг до конца.

И тут со стороны входных дверей раздалось знакомое покашливание.

— Вот он, ваш король! — воскликнула Надя. — Он поведет вас на борьбу за справедливость!..

И действительно, в проеме двери стояли Беовульф и король Александр. И хоть Его Величество был не в белом, как мечтал хозяин замка, а в темном одеянии, но все равно его появление вызвало у рыцарей целую бурю восторга. A когда буря немного улеглась, король сел за хозяйский столик рядом с Надей и совершенно будничным голосом произнес:

— Спасибо вам, о мои рыцари, за столь теплый прием. Как я понимаю, вы чего-то ждете от меня?

— Ну конечно, Ваше Величество! — взревел Беовульф, который все еще стоял у двери, с умилением созерцая короля и рыцарей. — Ведите нас в наступление!

— Увы, — вздохнул Александр, — я ничего не смыслю в военных делах. И потому я решил созвать совет, куда войдут наиболее влиятельные и искушенные в боях рыцари. Разумеется, вы, дорогой Беовульф. И вы, почтеннейший Зигфрид. И вы, дон Альфонсо. — Король поискал кого-то глазами. — Флориан, вы здесь?

Флориан поднялся:

— Благодарю Ваше Величество за высокое доверие, но я не чувствую себя достойным войти в военный совет.

— Ну, как знаете, — не стал особо настаивать Александр.

— Если я понадоблюсь, то буду в корчме. — Флориан встал из-за стола и, церемонно поклонившись, покинул залу. За ним последовали несколько его сторонников.

— Прекрасный человек, — вздохнул Александр вослед Флориану, — но его гордыня не знает предела.

— Друзья мои, — радостно загудел Беовульф, — делами займемся завтра. A сейчас приглашаю вас на праздничный пир. И хоть угощение у меня самое скромное, зато вина — хоть залейся!

И, подойдя к столику, радушный хозяин собственноручно наполнил кубки Александру, Зигфриду и Надежде.

Обстановка за ужином была совершенно унылая: Анна Сергеевна, по обычаю, тихо злобствовала; Каширский пытался читать лекцию о вкусной и здоровой пище, но успеха у сотрапезников не имел; Петрович, как всегда, больше налегал на выпивку, опасно пренебрегая закуской. Длиннорукий же рассказывал Виктору о безрадостных событиях уходящего дня:

— Ну, о бегстве поэтов и исчезновении их охранника Ваше Высочество уже знаете.

— Знаю, — угрюмо буркнул Виктор, глядя в полупустую кружку.

— Есть подозрения, что к этому делу имеют отношение небезызвестные Вашему Высочеству Грендель и боярин Василий…

Услышав эти имена, Анна Сергеевна прошипела:

— Сволочи! Своими бы руками удушила…

— Спокойнее, Анна Сергеевна, нервные клетки не восстанавливаются, — утешил ее Каширский. — И вообще, все ваши проблемы в том, что вы не соблюдаете режим правильного питания. А вот если бы вы, уважаемая Анна Сергеевна, придерживались той диеты, что я вам рекомендовал… — Но тут Глухарева бросила на доктора столь яростный взор, что он предпочел умолкнуть.

— Да-да, продолжайте, князь, — рассеянно попросил Виктор, — я вас внимательно слушаю.

— Ну, бегство поэтов — еще цветочки, — охотно продолжал Длиннорукий, — а вот ягодки зреют в замке Беовульфа, где сей мерзкий рыцарь собрал вокруг себя прочих себе подобных, и они уже куют замысел идти в поход на вас!

— A, ну и прекрасно, — махнул рукой Виктор.

— Что прекрасно?! — едва не подавился князь куском рыбы. — Да вы, Ваше Высочество, вообще слышите, что я говорю, или эта ваша гостья так вам голову заморочила, что вы уже ни хрена не соображаете?

— Проклятая дикая кошка, — злобно пробормотал Петрович и отхлебнул вина.

— A кстати, где она теперь? — продолжал Длиннорукий. — Отчего ее нет за ужином?

— A вот это, князь, не ваша забота, — строго посмотрел на него Виктор. — Графиня Загорская не обязана давать отчет кому бы то ни было, а тем более вам.

— Извините, Ваше Высочество, — тут же умерил пыл Длиннорукий, — но положение таково, что ваша власть под угрозой! Ах да, я еще не сказал вам главного. — Князь выдержал многозначительную паузу. — У Беовульфа объявился ваш почтенный дядюшка, и того гляди он возглавит заговор рыцарей, которые уже сползлись, как паршивые тараканы, в замок негодяя Беовульфа! — Так как и эту весть Виктор воспринял с равнодушной обреченностью, то князь продолжал вываливать дурные новости: — A еще там и слуга боярина Василия, ну, помните, тот парнишка, что был с ним в прошлый приезд. Так вот, — торжественно поднял Длиннорукий полупустой кубок, — теперь он переоделся в бабское платье!

— Кто, боярин Василий? — злобно процедила Анна Сергеевна. — От него еще и не такого можно ждать…

— Какой еще боярин Василий? То-то что слуга! И теперь он предается противоестественному блуду с так называемыми доблестными рыцарями! — От избытка чувств князь вскочил из-за стола. — И вообще, чем там занимаются рыцари, так это просто уму непостижимо! Пьют как свиньи, распевают похабные песенки, ублажают похоть всеми неестественными способами, не гнушаясь услугами своих лошадей и собак!.. A Ваше Высочество ничего не делает, дабы пресечь все эти бесчинства, творящиеся в подведомственном вам государстве!

— A что я могу сделать?! — не выдержал Виктор. — Вы сулили, что из Белой Пущи придет помощь, и где она? Не знаю насчет Беовульфа и рыцарей, но ваши наемники действительно пьют как свиньи и уже начинают незнамо куда исчезать. Королевская гвардия давно куда-то пропала, и скорее всего, что теперь она тоже у Беовульфа. Так что если завтра сюда заявятся рыцари или кто бы то ни был, то дать отпор будет просто-напросто некому. Вот об этом вам следовало бы подумать, а не о том, кто там в каком платье!

— Так-то так, — почесал плешь Длиннорукий. Но тут раздался глухой стук — это Петрович упал под стол. Князь кинулся его оттуда извлекать, довольный уж тем, что на сей раз Соловей не учинил за столом очередного непотребства вроде размахивания ножами и приставания к дамам.

Леший за стойкой привычно протирал кружки, а за длинным столом пировали рыцари. Впрочем, сказать, что они пировали, было бы большим преувеличением, поскольку их предводитель господин Флориан не отличался любовью к вину и шумным застольям. Так что пир вернее было бы назвать просто скромным ужином в ожидании, покуда кикиморы, срочно вызванные корчмарем на подмогу, приготовляли рыцарям горницы для ночлега.

За отдельным столиком, как обычно, сидел водяной и потягивал из кувшина свою любимую водицу, которой он за вечер успел выпить едва ли не больше, чем Флориан вместе с его рыцарями — вина.

Влив в себя очередную кружку, водяной подошел к стойке:

— Ну вот, наконец-то у тебя приличные постояльцы. Чего ж ты не радуешься?

— A я радуюсь, — хмуро ответил леший. — Да обратно все не к добру. Что рыцарям делать положено? Пить вино, петь всякие непристойные песни да прочие безобразия учинять, а эти сидят, как на тризне, и хоть бы словечко кто сказал. Не к добру!

— Значит, неправильные рыцари, — хмыкнул водяной.

— Какова жизнь, таковы и рыцари, — отрезал хозяин.

Но тут в дверях заслышался осторожный стук.

— Кого там черти еще принесли, — озабоченно проворчал леший. — Да толкайте сильнее, не заперто!

Дверь, как обычно, ввалилась вовнутрь, а следом за нею показались уже известные корчмарю боярин Василий, Грендель и Иван Покровский. Из-за их спин выглядывали еще несколько человек в оборванных нарядах. Не только водяной и леший, но даже рыцари с любопытством уставились на новых гостей.

— Прошу вас приютить этих людей хотя бы на ночь, — сказал боярин Василий. — Долго им оставаться здесь нельзя, так как они бежали с каторжных мелиоративных работ.

— Что, простите? — вежливо переспросил славный Флориан, не разобравший столь мудреных словечек.