Я не скажу, что как замполит, так и все остальные, побежали, как крысы с тонущего корабля - нет, но что-то в этом было схожее...
В ночь с 29 - на 30 апреля через забор, на территорию части, неизвестные лица начали бросать камни. Это происходило в районе поста, где хранилась техника ''НЗ''. Часовой сделал предупредительный выстрел. И после этого, в его сторону бросили гранату. Солдат получил осколочное ранение.
В ту же ночь были усилены караулы и опять назначены патрули по жилому городку.
* ЧАСТЬ 3. МАРОДЕРСТВО, ВОРОВСТВО И ТРОФЕИ. *
1990 год. Май.
Бой - это уже свершившийся факт. Гораздо больше утомляет ожидание его. Тем более, если не известно когда он начнется, через минуту, час или неделю. Сначала ожидание угнетает. Потом входит в привычку. А после, что не самое лучшее, расслабляет.
Но мы, в сложившейся ситуации, расслабляться не успевали. И не только потому, что нас обстреливали, но и по другому поводу.
Как-то подошел ко мне начальник особого отдела и сказал, что по его сведениям, на вещевом складе части не все на месте. Я удивился его всеведению, но информацию к размышлению принял. И на следующий день, провел проверку вещевого склада ''НЗ''.
Недостача была огромная. Не хватало пять с половиной тысяч комплектов полевого хлопчатобумажного обмундирования. По простому - ''афганки''.
Прапорщик, начальник склада, лепетал что-то несуразное о том, что он ничего не знает. Но все его отговорки были неубедительны. Его взяли под арест. Через пару дней отвезли в Баку, в военную прокуратуру и открыли уголовное дело. О его дальнейшей судьбе мне ничего не известно.
Но с тех пор, местный, Агдамский Народный Фронт Азербайджана был одет в новенькое обмундирование.
Вот так..., что не смогли взять с боем в январе, взяли мирно в мае.
В конце мая была обстреляна воинская часть в Узун-Даре. В результате чего, был ранен часовой и убит один прапорщик.
Еще раз хочу подчеркнуть, что все прапорщики были азербайджанцы, и местное население знало это. Прапорщики были не ''пальцем деланные'' и для того, чтобы их не путали издалека, носили только повседневную форму. Хитрые ребята... И никакой силой нельзя было их заставить одеть, как и все, полевое х/б.
А тут был убит именно азербайджанец. Наверняка дело рук армян, пробравшихся со Степанакерта. А, может, все еще проще. Может он кому-то мешал из своих. Кто разбираться будет? И вообще, ситуация была просто превосходная для выяснения личных отношений, кровавого выяснения...
Но служба - службой, а солдатам, отслужившим положенные два года, нужно ехать домой. Мы увозили их, как можно дальше от границы с НКАО. Кого в Гянджу, кого, с попутными военными машинами в Баку, а кого сажали на самолеты Аэрофлота прямо в Агдаме. Вопрос отправки держался под контролем. А зачем лишний риск? Пусть парни возвращаются домой. Заслужили... И именно заслужили, а не отслужили. Служба у нас, это вам не в Москве траву и листья на деревьях красить, перед приездом больших начальников. А они, начальники, по количеству этой краски и судят о боевой готовности данной воинской части. Маразм...
Но сейчас не об этом.
1990 год. Июнь.
В июне начали возвращаться семьи офицеров. Ну, в конце концов, сколько-ж можно жить отдельно? Хорошо, будет веселей моей жене и еще нескольким таким-же, которые не уезжали вовсе.
Но, в основном, возвращались только жены, а дети оставались у родственников. Дети - это свято, и жизнь их, по моему мнению, гораздо ценнее жизни родителей...
По количеству личного состава наш батальон сократился, примерно, в три раза. И на место уволенных бойцов начали прибывать солдаты, подписавшие в своих прежних частях контракты о том, что они в добровольном порядке желают проходить службу в районах чрезвычайного положения.
Солдаты прибывали отовсюду. В хаотическом порядке. Хотя, какой-же это порядок, если он хаотический. Многие приезжали с оружием, а у некоторых даже не было аттестатов на это оружие. И я не уверен - все-ли довезли его, не продав по дороге. Ведь покупателей на оружие было много.
Каждый, хоть немного, уважающий себя джигит, хотел иметь автомат, или на худой конец, пистолет. А иметь хотел, не для того, что он был нужен для защиты своей семьи, просто потому, что есть у соседа, а у него самого нет. Пусть это не законно..., а он джигит..., и все-равно будет иметь свой автомат. Да и сами власти на все закрывают глаза. Вот так правдами, но в основном неправдами, вооружался народ.
Подобный процесс происходил не только в Карабахе, но и во всем Закавказье...
Еще в мае по НКАО на машине с военными номерами ездить можно было свободно, не останавливаясь возле блокпостов ВВ. Но теперь ситуация изменилась. Документы проверялись у всех, в том числе и у военных. Происходило это не от праздного любопытства или от нечего делать, а потому, что на дорогах стали появляться боевики, переодетые в военную форму. Эти боевики останавливали проезжающие машины, грабили их, и брали заложников, уводя в неизвестном направлении.
Позже были задержаны несколько человек, занимавшихся такого рода захватом заложников, и оказались они армянами, а некоторые даже жителями не Нагорного Карабаха, а Армении.
Причем, что интересно, у этих боевиков были маски. Простые резиновые маски, с простым человеческим лицом, но только обязательно со светлыми волосами.
Мне показывали такую маску. Кто-бы, ни одел ее, натянув при этом на себя полевое х/б, выглядел, как простой солдат со славянским выражением лица. Конечно, если рассмотреть поближе, то становиться понятно, что это маска. Но боевикам, ведь, главное остановить проезжающую машину. А дальше дело техники. Неплохо?..
В конце июня был обстрелян блокпост ВВ на окраине Агдама. После этого, толи кто-то из местных, толи кто-то из солдат внутренних войск, установил дорожный знак на выезде из города в сторону Степанакерта. На нем была надпись: ''Якши йол!'', перевожу - ''Счастливого пути!''
Вроде и сарказм, но в жизни больше не видел более уместного применения этого лозунга...
1990 год. Июль.
Но, война-войной, а женщина всегда останется женщиной. Вот и моей жене вместе с моим делопроизводителем - женой зам.командира по вооружению, захотелось пройтись на местный Агдамский рынок. А надо сказать, что рынок здесь был чудный. Купить можно было все. Ну, просто все, без ограничений. И это в тот период, когда во всей стране, уже чувствовался дефицит всего, без исключения.