Еще больших денег стоило дальнейшее развитие классической холдинговой структуры. Конечно, создать десяток новых предприятий, сбросить в них уставный капитал и необходимую оборотку было проще простого. Но если речь шла о включении в холдинг чего-то действительно стоящего, то платить за это приходилось немереные деньги. Ведь только не очень далекие люди, подсчитывая поступления в казну от распродажи бывшего государственного имущества, могли орать, что страна продается за бесценок. За сколько она продается на самом деле, знали только те, кто покупал. Может быть, и не за дорого. Но уж точно за много. А поскольку жить по экстенсивным, уже отработанным схемам Платону было противно, нужен был прорыв в область взрывного, интенсивного роста.
Поэтому и рисовались квадратики со стрелочками. Платона чрезвычайно привлекала идея перекрестного владения, когда одно предприятие обменивает свой контрольный пакет на контрольный пакет в другом предприятии. В этом случае захват можно производить, не тратя ни копейки. Конечно, приобретая по этой схеме контроль над кем-то, ты отдаешь ему контроль над собой. Но раз ты контролируешь его, значит, и себя контролируешь тоже сам. Надо только правильно нарисовать квадратики, верно расставить кадры и точно определить правила принятия решений И надо еще посмотреть, что происходит с защищенностью.
Предположим, что вот этот квадратик накрывается медным тазом. Что тогда? Так, понятно. Общих правил здесь, по-видимому, нет. Погоня за надежностью может привести к потере контроля. Может быть и наоборот — усиливаем контроль, теряем защищенность. А если так? Ага, есть! Вот в этом примерчике есть и контроль, и ничего не происходит, если разваливается любое предприятие, закольцованное в схему перекрестного владения. Остается понять, что в этом примере такого особенного. Ну конечно! Есть же свободный параметр — число закольцованных предприятий. Если что-то не складывается, нужно просто ввести в схему еще парочку квадратов и правильно расставить стрелки.
По всему получалось, что одним только контрольным пакетом «Инфокара» Завод не взять. Как минимум, нужны четыре компании, причем одна из них — совершенно новая, но концентрирующая у себя основной капитал. И эти деньги надо где-то добыть.
Так родилась пустившая глубокие корни идея СНК — «Союза народного капитализма».
Никто, кроме Мусы и Ларри, даже не догадывался о роли, которая отводилась создаваемому «Союзу». Фасад выглядел безукоризненно, а при соответствующей пропагандистской подпитке должен был засиять и засверкать. Дымовая завеса предназначалась для того, чтобы на Заводе, упаси бог, не сообразили раньше времени, к чему тянется перепончатая лапа «Инфокара». И чтобы народонаселение, на которое возлагалась нелегкая задача финансирования всей операции, дисциплинированными рядами направилось к пунктам приема наличных денег.
Сергей Мавроди, скопировавший у «Инфокара» гениальную в своей простоте идею ценных бумаг СНК, был просто неумелым плагиатором. Потому что его пирамида развалилась от первого же толчка, похоронив под обломками и надежды десятков тысяч акционеров, взалкавших быстрого обогащения, и депутатскую неприкосновенность любителя экзотических бабочек. Платоновский же СНК возвысился как утес и устоял перед всеми натисками стихии.
Ибо ненадежных систем Платон создавать не умел.
Мальчишечка Лелик
Общая схема выглядела так: создать открытую компанию, выпустить внушающие абсолютное доверие акции, продать их населению, наполнив компанию живыми деньгами, а потом обменять контрольный пакет компании на контрольный пакет Завода. Вроде бы просто. Но за простотой скрывались серьезные проблемы.
Понятно, что денег надо собрать много. Очень много. Потому что иначе контрольный пакет Завода не заполучить. Значит, нужно распространить несколько десятков миллионов акций. Десятки миллионов человек отдадут деньги. И, следовательно, станут совладельцами компании. Взаимный обмен акциями им может не понравиться. Поэтому необходимо любыми путями заблокировать возможное противодействие.
Дальше. Умников, которые рассчитывают на будущие дивиденды, в стране не так уж и много. Есть, конечно, но столько не наберется. Акции станут покупать в нужном количестве только в том случае, если они будут представлять собой высоколиквидный товар, то есть товар, который можно купить и тут же перепродать с немалой выгодой. А значит, перепродажа этих чертовых акций должна происходить с той же легкостью, что и приобретение.
Вот тут-то и была зарыта собака.
Законодатели — чтоб им тысячу раз пусто было! — крича на всех углах, что в стране отсутствует необходимое правовое поле, успели таки принять мерзопакостный закон об акциях. (Как будто нет других, более важных проблем.) И вставили в него обременительное требование — чтобы любые выпускаемые акции были обязательно именные. Это означает следующее: на каждой бумажке, называемой акцией, должно быть указано имя ее владельца. Однако именной характер ценной бумаги означает также и то, что человек, купивший акцию, уже не сможет перепродать ее немедленно за ближайшим углом. То есть, конечно, сможет, но для этого ему понадобится хватать следующего покупателя за шиворот, проверять, есть ли у него с собой паспорт, и тащить в специальное место, где имя старого владельца будут вычеркивать, а имя нового вписывать. Не приведи бог. А ну как покупатель не захочет идти? Или продавец не захочет светиться?
В общем, так, подвел черту Платон, хотите — ночуйте здесь, хотите — стойте на голове, но не может такого быть, чтобы мы не нашли в этом чертовом законе дыры, разрешающей выпуск акций на предъявителя. Не именных, а на предъявителя.
И чтобы ходили они по стране так же свободно, как деньги. Как рубли. Или даже как доллары.
Вначале было Слово. И Слово было Богом.
Изволите дыру в законе, Платон Михайлович? Пожалте вам дыру! Акции продавать не будем. Будем продавать бумаги, удостоверяющие, что их владелец имеет право в любое время обменять эти бумаги на акции, причем свободно и бесплатно. Уловили? Про такие бумаги в законе не сказано ни слова. А что не запрещено, то — ?.. Правильно — разрешено. И обращаться на рынке будут именно эти бумаги, а не какие-либо иные. Причем важен вот какой момент, прошу внимания: человеку должно быть выгодно не менять наши бумажки на акции как можно дольше. Как этого добиться? Ну, то, что человек в любой момент может свободно избавиться от бумажек и получить деньги, — это само собой. Однако невредно сразу обусловить следующее: поменял он бумажку на акции, не поменял — на выплату дивидендов это никак не повлияет. Подошел срок — шлепает клиент, к примеру, в сберкассу, показывает наш фантик и получает свою долю в прибылях.
Можно даже среди владельцев фантиков лотерею проводить. Скажем, машины разыгрывать. Но с условием: машины-только по фантикам. Поменял фантик на акцию — все, халява кончается. Это значит, что акционеров у нас будет — ты да я, да мы с тобой. Плюс Завод, когда операция завершится. Мы-то и будем принимать решения. А остальные пусть до этого времени посидят с фантиками. Лучше всего, если наши бумажки так при них и останутся.
Есть один принципиальный момент. Никаких обещаний о выплате невероятных дивидендов. Наоборот, кричать на всех углах, что скорой прибыли не обещаем. И второе. Собранные деньги должны быть целы. В любой момент времени. Целее, чем в швейцарском банке. Иначе никогда не отмоемся.
Если по этим позициям мы договариваемся, можно начинать работать.
Договорились мгновенно.
Даже удивительно, с какой легкостью эта схема проскочила через все мыслимые инстанции. Через Минюст — за неделю. Через Минфин-за неделю. Там, правда, поежились. Вы представляете, сказали, ребята, какую брешь вы открываете? А ну как у вас идею скопируют и начнут с народа деньги стричь? Черт с ними, пусть копируют. А милиция на что? Прокуратура? Вы вот здесь черканите, что закону не противоречит. Пожалуйста.
Дольше всего мурыжили в Центробанке. Какой-то умник додумался до того, что в стране создается валюта, имеющая параллельное хождение. И уперся, как баран.