Теперь он шел мимо низких кирпичных домов с запущенными дворами, выстроенных вплотную друг к другу. На тротуарах росли платаны, железный ошейник охватывал их рахитичные стволы, и жалкие люди вяло шевелились, занятые своим делом, которое было - сон. Большинство из них были негры, все они были слугами властителей. Может быть, их пошлют на войну, они будут искалечены сами и будут калечить других. Но в них было спокойствие, в них было то спокойствие, что скрывается за войной, как жизнь скрывается за смертью. Они были - сон. Сон, который вдруг может прерваться...

Маркэнду стало легко. Он все еще был одинок, как может быть одинок не имеющий тела. Но в его одиночестве не было отчаяния; оно, казалось, нашло успокоение; оно, казалось, спало, как Тони в первый день своей жизни, после нескольких минут, закрыл глаза и заснул.

По всему ряду домов в полуподвальных этажах, чуть выступавших над уровнем тротуара, были лавки: бакалейная, готовое платье, цирюльня ("выпрямление волос"), закусочная, при виде которой Маркэнд понял, что он голоден. Он чувствовал, что голоден, и больше ничего. Он увидел выщербленные плитки тротуара, по которым ступал, три ступени вниз, дверь, которую он отворил. Три негра ели за одним из столиков. Маркэнд сел за другой, увидел объявление: "Бобовый суп - пять центов", заказал себе порцию и принялся есть.

- Да? - нетерпеливо сказал Реннард в трубку, и выражение его лица стало кислым. - Мистера Реннарда пот дома, - сказал он. - Мистера Реннарда нет дома ни для кого, кроме мистера Дэвида Маркэнда. Поняли?.. Запишите себе. - Он бросил трубку.

Он посмотрел на часы. Вслух сказал:

- За это время можно было проехать на такси в Александрию и обратно. Он пошел, вероятно, пешком. Он _должен был_ пойти пешком. Подождем еще полчаса.

Чтобы обмануть, если не преодолеть свое нетерпение, Реннард побрился, принял ванну и оделся: жемчужно-серая сорочка, темный двубортный костюм, изумрудный галстук. О завтраке он забыл.

Он посмотрел на часы: еще час прошел. Он справился по телефону. Его вопрос был нелеп, и он презирал себя за то, что задал его, и ненавидел Маркэнда, заставившего его задать этот вопрос.

Его неудержимо влекло пойти искать Маркэнда на улицу; его непреодолимо тянуло остаться и ждать Маркэнда у себя в комнате. Может быть, Маркэнд не понял и дожидается внизу?

Реннард потребовал, чтобы обошли вестибюль и все общие комнаты; попросил управляющего, чтобы этот обход повторяли каждые пятнадцать минут. Он хотел сам спуститься вниз; но если он выйдет, Маркэнд, зная номер его _апартаментов_, может в это время постучать в дверь и, не найдя никого, исчезнуть... Куда? Куда бы то ни было, Реннард этого не хотел. - Какое мне дело? - Но он этого не хотел. Потом ему пришло в голову, что могло что-нибудь случиться. Маркэнд сказал, что у него совсем нет денег. Может быть, он умирает с голоду? Может быть, упал на улице? Реннард подумал, что надо обзвонить все больницы. Он испугался, что Маркэнд попросту передумал... - Что" же с того? Господи, если б я рисковал потерять все свое состояние или лишиться звания адвоката, я бы не мог волноваться больше... - Он мерял шагами комнату.

Он заставил себя сесть и внимательно просмотреть утренние газеты. Это была работа, и она успокоила его. Через двадцать минут он очутился у телефона.

- Вызовите мне Нью-Йорк. Я хочу говорить с миссис Дэвид Маркэнд. Номер телефона...

Маркэнд отодвинул пустую миску. Вкусно... Поднял глаза на объявление: "Тушеная говядина - пятнадцать центов", и почувствовал, что он еще не наелся. Три негра играли в нарты с хозяйкой, молодой, крепко сбитой негритянкой, чем-то напоминавшей Маркэнду грубую пищу, которую она ему подавала. Вдруг ему стало приятно оттого, что он здесь, что он так близок к четырем темнокожим людям. Ему нужна была пища и общение с этими людьми. Он спросил порцию мяса и, когда дочиста вылизал коричневую подливку, опустил руку в карман и понял... и понял, что все время знал... что у него нет денег.

Он встал и подошел к столу, где четверо играли в карты.

- У меня нет ни цента, чтобы заплатить вам.

Женщина перестала сдавать, в ее липком взгляде появилось выражение тупой досады.

- Давайте я вымою вам посуду, - сказал Маркэнд, словно прося милости.

- Посу-у-ду?.. - протянула она. - Я и сама могу посуду вымыть. Мне нужно, чтоб вы отдали мне двадцать центов.

- У меня нет денег.

Женщина окинула его отвратительным пронизывающим взглядом, словно в словах Маркэнда был намек на половую близость; от него ее взгляд скользнул к пустым глазам мужчин, которые увидели в нем знак.

- Ах, так значит, у вас нет денег?

Женщина бросила карты и пошла к внутренней двери, жестом поманив Маркэнда за собой.

Они очутились в комнате с одним окном, до того закопченным, что дневной свет едва пробивался сквозь него. На плите кипел котелок, у противоположной стены стояла деревянная кровать; комната пахла потом, как немытое тело. Дверь хлопнула, и Маркэнд, обернувшись, увидел перед собой всех трех негров.

- А, белый ублюдок!..

Маркэнд рукой отвел удар и швырнул нападавшего наземь. Двое других выхватили бритвы.

- Стоп! - крикнул Маркэнд. - Моя жизнь стоит дороже двадцати центов.

Один из негров неуверенно сказал:

- Не стыдно вам обманывать бедную негритянку?

- Говорю вам, я был голоден. - Маркэнд понял, произнося эти слова, что в них только часть истины... и не самая глубокая. Он был в недоумении. Человек, сбитый им с ног, поднялся. - Надеюсь, вы невредимы? - спросил Маркэнд спокойно.

Женщина молча смотрела на него, уловив что-то странное в его тоне. Мужчины спрятали свои бритвы. Вдруг Маркэнд расхохотался. Ему представился Реннард... Реннард, ожидающий его в отеле.

- Стоите, черт возьми! У меня есть деньги. То есть я могу достать. - Он поднял с пола свою шляпу. - Через час я вернусь с деньгами.

Они не поняли. Может быть, белый человек в конце концов просто струсил: может быть, деньги... целая куча денег здесь у него, в кармане! Они бросились на него... Маркэнд сопротивлялся, но они втроем, повиснув у него на плечах и шее, лягая его ногами, все-таки повалили его. - Ну, теперь, если только они вспомнят про свои бритвы, я пропал. - Однако, падая, он почувствовал, что тиски разжались. Негры под взглядом женщины, стоявшей позади, расступились и исчезли - дверь отворилась и захлопнулась; он остался с женщиной наедине.