- Почтеннейший человек и преданнейший брат, - говорил он, - но кха-кхм - совсем одряхлел за последнее время. Угасает на глазах, как ни грустно это сознавать.

- Мистер Фредерик слаб здоровьем и несколько рассеян, сэр, - возразила миссис Дженерал, - однако будем надеяться, что до худшего еще далеко.

Но мистеру Дорриту не так легко было отказаться от Этой темы.

- Угасает на глазах, сударыня. Превратился в руину. В развалину. Дряхлеет день от дня. Кхм. Мой бедный добрый Фредерик!

- Надеюсь, миссис Спарклер здорова и счастлива? - осведомилась миссис Дженерал, благопристойно вздохнув и на том покончив с Фредериком.

- Сударыня, - отвечал мистер Доррит, - она окружена всем, что - кха услаждает чувства и - кхм - возвышает душу. К тому же с нею любящий - кхм супруг.

Миссис Дженерал немного смутилась и слегка шевельнула перчаткой, как бы отстраняя это слово, которое неизвестно куда могло завести.

- Фанни, - продолжал мистер Доррит, - Фанни, миссис Дженерал, обладает многими похвальными качествами. Кха. Она честолюбива - кхм - настойчива, сознает свое - кха - положение, стремится быть на высоте этого положения кха-кхм - хороша собой, грациозна и полна врожденного благородства.

- Без сомнения, - сказала миссис Дженерал (чуть суше, чем следовало бы).

- Но наряду с этими качествами, сударыня, - продолжал мистер Доррит, в ней - кха - обнаружился один недостаток, который меня весьма - кхм огорчил, и даже - кха - вызвал мой гнев; правда, сейчас это уже несущественно, во всяком случае, для - кхм - для других.

- О чем это вы говорите, мистер Доррит? - спросила миссис Дженерал, и ее перчатки снова пришли в некоторое волнение. - Я, право, теряюсь...

- Не говорите так, сударыня, - прервал ее мистер Доррит.

- ...теряюсь в догадках, - замирающим голосом докончила миссис Дженерал.

Тут мистер Доррит задремал было снова, но через минуту вздрогнул и широко раскрыл глаза.

- Я говорю, дорогая миссис Дженерал, о том - кха - строптивом недовольстве - кхм - я бы даже сказал - кха - ревности, которую подчас вызывало у Фанни мое глубокое чувство - кхм - уважения к достоинствам - кха - дамы, с которой я имею честь сейчас беседовать.

- Мистер Доррит, - возразила миссис Дженерал, - всегда несказанно любезен, несказанно великодушен. Если мне минутами и казалось, что мисс Доррит не по душе благосклонное мнение, которое сложилось у мистера Доррита о моих скромных заслугах, само это мнение, бесспорно преувеличенное, было для меня утешением и наградой.

- Мнение о ваших заслугах, миссис Дженерал? - спросил мистер Доррит.

- О моих скромных заслугах, - с грациозным и в то же время выразительным наклоном головы повторила она.

- Только о заслугах, миссис Дженерал? - снова спросил мистер Доррит.

- Я полагаю, - отвечала миссис Дженерал столь же выразительно, - только о заслугах. К чему же еще, - спросила миссис Дженерал, в легком недоумении разведя перчатками, - могла бы я отнести...

- К себе - кха - лично, сударыня - кха-кхм. К себе лично, к своим совершенствам, - был ответ.

- Мистер Доррит извинит меня, - сказала миссис Дженерал, - если я позволю себе заметить, что ни время, ни место не кажутся мне подходящими для начатого им разговора. Мистер Доррит простит меня, если я напомню, что мисс Доррит находится в соседней комнате и отлично видна мне в отворенную дверь. Мистер Доррит не взыщет, если я признаюсь, что чувствую себя несколько взволнованной, обнаружив, что слабости, которые казались мне похороненными навсегда, могут оживать вновь и вновь овладевать моей душой. Мистер Доррит разрешит мне удалиться.

- Кхм. Может быть, мы возобновим наш - кха - интересный разговор в другой раз, - сказал мистер Доррит, - если это, как я надеюсь, не будет кхм - неприятно для миссис Дженерал.

- Мистер Доррит, - сказала миссис Дженерал и, приседая, потупила взоры, - всегда вправе рассчитывать на мое уважение и готовность к услугам.

Миссис Дженерал величаво выплыла из комнаты, без малейших признаков того волнения, которое непременно проявила бы на ее месте женщина не столь выдающаяся. Мистер Доррит, исполнявший свою партию в этом дуэте с величественной и слегка умиленной снисходительностью - как многие исполняют свои благочестивые обязанности в церкви - был, казалось, весьма доволен и собою и миссис Дженерал. Упомянутая дама вышла к чаю припомаженная и припудренная и в несколько приподнятом настроении, о чем свидетельствовали ее ласково покровительственный тон с мисс Доррит и нежное внимание к мистеру Дорриту - в той мере, в какой это не противоречило самым строгим требованиям приличий. Под конец вечера, когда она встала, чтобы проститься, мистер Доррит взял ее за руку, словно собирался пройтись с нею в менуэте по Пьяцца дель Пополо при свете луны, и весьма торжественно проводил до дверей, где поднес ее пальчики к губам. Пальчики были довольно костлявые, а кроме того, поцелуй вышел с парфюмерным привкусом, но мистер Доррит этого не заметил. Намекнув всем своим поведением на грядущие знаменательные события, он милостиво благословил дочь на прощанье и отправился спать.

На следующее утро он не спустился к завтраку, а посланный им камердинер передал, что мистер Доррит свидетельствует свое почтение миссис Дженерал и просит ее отправиться с мисс Доррит на прогулку без него. Но вот настало время ехать к миссис Мердл, Эми давно уже была готова, а его все не было. Наконец он появился, разряженный в пух и в прах, но как будто сразу состарившийся и одряхлевший. Однако дочь не решалась даже спросить его о здоровье, предвидя новую вспышку гнева; она только молча поцеловала его морщинистую щеку и с тяжелым сердцем уселась рядом с ним в экипаж.

Ехать было недалеко, но уже с полпути он занялся своим замком и строил вовсю, пока они не прибыли на место. Миссис Мердл оказала ему самый почетный прием; Бюст был в отличном виде и сиял самодовольством; обед был самый изысканный, общество самое отменное.

Состояло оно главным образом из англичан, если не считать неизбежного французского графа и неизбежного итальянского маркиза - живой мебели почти единого образца, без которой не обходится ни одна гостиная в известных светских кругах. Стол был длинный, обед еще длиннее. Крошка Доррит, загороженная парой внушительных черных бакенбард и не менее внушительным белым галстуком, совсем потеряла отца из виду, как вдруг лакей подал ей записку и шепнул, что миссис Мердл просит безотлагательно прочитать ее. В записке было нацарапано карандашом: "Подойдите, пожалуйста, к мистеру Дорриту. Он, кажется, не совсем здоров".