- Так, значит, ему не лучше? - спросил молодой человек.
- Хуже! - сказал хозяин.
- Много хуже, - прибавила хозяйка.
- Ох, куда хуже! - откликнулась стоявшая позади горничная, делая большие глаза и покачивая головой.
- Бедняга! - сказал джентльмен. - Очень жаль это слышать. К несчастью, я совсем не знаю, есть ли у него друзья и родные и где они живут; знаю только, что не в Лондоне.
Хозяин поглядел на хозяйку; хозяйка поглядела на хозяина, а горничная заметила истерически, что "сколько она ни слыхала непонятных распоряжений и разных адресов (мало ли что бывает в гостинице), а такое непонятное слышит в первый раз".
- Дело в том, видите ли, я уже говорил вам это вчера, когда вы послали за мной, что я очень мало о ном знаю, - продолжал джентльмен. - Мы учились вместе, а после того я виделся с ним всего два раза. Оба раза я приезжал в Лондон на каникулы (всего на какую-нибудь неделю, из Вильтшира), а после того опять терял его из виду. Письмо с моей фамилией и адресом, которое вы нашли у него на столе и которое помогло вам разыскать меня, это, как вы сами увидите, мой ответ на его просьбу прийти к нему, посланную отсюда в первый же день болезни. Вот его письмо, можете посмотреть, если хотите.
Хозяин стал читать письмо, хозяйка глядела через его плечо. Горничная, стоя позади, разобрала издали кое-что и выдумала остальное, твердо уверовав во все это вместе, как в непреложную истину.
- Багажа у него очень мало, вы говорите? - заметил джентльмен, который был не кто иной, как наш старый приятель Джон Уэстлок.
- Один чемодан, - сказал хозяин, - да и в том почти ничего нет.
- Но все-таки несколько фунтов в кошельке найдется?
- Да. Кошелек запечатан и лежит в кассе. Я записал, сколько там; вы можете посмотреть, если желаете.
- Ну, вот что, - сказал Джон Уэстлок, - если, по словам доктора, болезнь должна идти своим порядком и сейчас ничего нельзя сделать, как только давать ему вовремя питье и ухаживать за ним возможно лучше, то больше, мне кажется, и говорить не о чем, пока он сам не сможет дать каких-нибудь указаний. Или, по-вашему, есть еще что-нибудь?
- Да н-нет, - отвечал хозяин, - разве только...
- Разве только - кто будет платить, верно? - сказал Джон.
- Что ж, - нерешительно начал хозяин, - это тоже было бы кстати.
- Само собой, кстати, - подхватила хозяйка.
- И прислугу тоже надо бы не забывать, - деликатным шепотом прибавила горничная.
- Это вполне резонно, я с этим согласен, - сказал Джон Уэстлок. - Во всяком случае, на первое время у вас есть кое-что наличными; а я с удовольствием берусь платить доктору и сиделкам.
- Ах! - воскликнула миссис Гэмп. - Сразу видно настоящего джентльмена!
Она выразила свое восхищение таким громким стоном, что все обернулись. Миссис Гэмп сочла нужным выступить вперед, с узлом в руках, и представиться.
- Ночная сиделка, - отрекомендовалась она, - с Кингсгейт-стрит; знакомая дневной сиделки, миссис Приг, тоже очень хорошей женщины. Как чувствует себя нынче вечером наш больной, бедняжка? А ежели ему все еще не лучше, то и этого надо было ожидать и ко всему приготовиться. Нам не в первый раз. Вот уже сколько лет, сударыня, - продолжала миссис Гэмн, приседая перед хозяйкой, - мы вдвоем с миссис Приг ходим за больными по очереди - одна ночью, другая днем. Мы уже приладились одна к другой; бывает, что и выходим больного, когда другие отказываются. И берем совсем недорого, сударь, - тут миссис Гэмп обратилась к Джону, - ежели принять в расчет, какая наша должность трудная. А была бы она легкая, то вы бы и платили сущие пустяки.
Считая свою тронную речь на этом законченной, миссис Гэмп присела перед каждым по очереди и выразила желание, чтобы ее проводили к месту службы. Горничная повела ее наверх по разным ходам и переходам и, наконец, указав на единственную дверь в конце галереи, сообщила, что это и есть та комната, где лежит больной. Сделав это, она поторопилась уйти со всей быстротой, на какую была способна.
Миссис Гэмп, вся запыхавшись оттого, что ей пришлось тащиться с большим узлом по множеству лестниц, пересекла галерею и постучалась в дверь, которую немедленно открыла миссис Приг, в чепце и шали, - ей явно не терпелось поскорей уйти. Миссис Приг была того же склада, что и миссис Гэмп, только не так толста; и голос у нее был погуще, скорее мужской. Кроме того, у нее росла бородка.
- А я уж было думала, что вы совсем не придете! - заметила миссис Приг с некоторым неудовольствием.
- Завтра вечером приду пораньше, - сказала миссис Гэмп, - честное слово! Надо же мне было за вещами сходить. - Она начала уже справляться знаками, как чувствует себя больной и не может ли он их подслушать (перед дверью стояли ширмы), когда миссис Приг сразу разрешила ее недоумения.
- 0! - сказала она вслух, - он тихий, не соображает ничего. При нем что хочешь говори.
- Может, вам надо что-нибудь сказать мне перед уходом? - спросила миссис Гэмп, втаскивая узел в комнату и умильно глядя на свою товарку.
- Маринованная лососина очень хороша, - отвечала миссис Приг. - Могу особенно рекомендовать. Вот холодную говядину похвалить нельзя - отзывается конюшней. Напитки все ничего себе.
Миссис Гэмп выразила по этому поводу свое полное удовольствие.
- Лекарства и все остальное на комоде и на полке над камином, отрывисто сообщила миссис Приг. - Последний раз он принял лекарство в семь часов. Кресло жестковато. Придется вам взять у него подушку.
Миссис Гэмп поблагодарила ее за эти сведения и, дружески пожелав ей спокойной ночи, распахнула дверь и держала ее открытой настежь все время, пока миссис Приг не скрылась из виду. Исполнив таким образом долг гостеприимства и благополучно проводив товарку, она закрыла дверь, заперла ее изнутри, подхватила узел и, обойдя ширмы кругом, вступила во владение комнатой больного.
- Не очень-то весело, но бывает и хуже, - заметила про себя миссис Гэмп. - Хорошо, что тут перила есть на случай пожара - вон сколько крыш с трубами, есть куда вылезти.
Из этих замечаний явствует, что миссис Гэмп смотрела в окно. Досыта налюбовавшись видом, она попробовала кресло и объявила с негодованием, что "кирпичи - и то мягче". После чего продолжала осматривать пузырьки с лекарством, стаканы, кружки и чашки и, удовлетворив свое любопытство на этот счет, развязала ленты чепца и, наконец, подошла к кровати взглянуть на больного.