Кимберли стал респектабельным, с величественными домами, окруженными колоннами, ипподромом, ботаническим садом, публичной библиотекой, огромным театром, трамваем и электрическим освещением улиц. Там существовал Кимберли-клуб, предназначенный— подобно сходным заведениям в Лондоне — лишь для мужчин с большим состоянием и положением в обществе и задающий тон для граждан этого алмазного центра мира. Иногда в завывании ветра слышались призраки старых, восхитительно диких дней основания города, но они быстро и успешно заглушались игрой симфонических оркестров, балладами, исполняемыми гостями на аристократических приемах, звуками кадрилей и вальсов из бальных зал и постоянным шумом работающих машин. В город, находящийся в середине вельда, пришла цивилизация.

Первое знакомство с ним для Вивиана стало шоком. Прекрасный, полный зелени европейский город возник среди пыльного запустения, словно мираж. И все же, ожидая выгрузки багажа, Вивиан решил, что капитан Блайз был прав. С военной точки зрения Кимберли безнадежен. В центре равнины, без городских стен, ворот или возвышенных мест внутри города— любой противник мог за короткое время взять его. Для второго по богатству города в Южной Африке и центра управляемой англичанами провинции он был удивительно незащищен. И любой, кто представляет его местоположение относительно укрепленных позиций буров, должен был счесть подобное пренебрежение мерами безопасности непростительным легкомыслием.

Отбросив в сторону тревожные мысли, Вивиан сказал себе, что человек такого калибра, как Сесил Роде, вряд ли покинул бы расположение своей компании, если бы существовала хоть малейшая опасность. Но в глубине души он все же помнил, что Роде не являлся военным, а слишком многие войны в истории начинались с маленьких ошибок больших людей.

Выгрузив лошадей, он заплатил носильщику, чтобы его вещи доставили в Гранд-Отель, а потом, оседлав коня, отправился в город, ведя на поводу другую лошадь. По пути Вивиан осознал, что его первоначальное впечатление оказалось несколько ошибочным. Британские войска, за погрузкой которых он наблюдал всего неделю назад, несли дежурство, что сделалось особо заметным, когда он подъехал к рынку, где разноцветные фрукты и овощи, горы одежды и других товаров продавались так быстро, словно население города лихорадочно запасалось всем необходимым. Солдаты Северного уланского полка в шлемах цвета хаки смешивались в толпе со служащими местного военизированного соединения и полицейскими, которые казались неизмеримо более живыми и пылкими, чем их спокойные английские коллеги.

Вряд ли это была обычная сцена для рынка, понял Вивиан.

Фургоны, забитые мешками с песком, двигались цепочкой на восток, все люди в форме были вооружены. Его сердце лихорадочно забилось. Кто-то в городе принимал Крюгера всерьез! Поклявшись найти Синклера и Блайза при первой же возможности, Вивиан напомнил себе, что его главная задача — навестить мать в доме лорда Майна и леди Велдон. И только разобравшись, почему она послала за ним, он имеет право отдаться своим военным обязанностям. Тем не менее, душа пела знакомую старую песню. С момента отъезда из Кейптауна Вивиан ни разу не вспомнил ни о жене, ни о ребенке, который свяжет их навсегда, когда на землю Южной Африки придет осень.

Подскакав к широким ступеням особняка Велдона, Вивиан подумал, что элегантность Лондона, шик Парижа и величие Венеции переместились в Кимберли вместе с владыками финансового мира. Хозяева оставили Маргарет Вейси-Хантер одну, чтобы она могла без помех поговорить с сыном, но их английское происхождение отчетливо проявлялось в кремово-золотой отделке, мебели времен Регентства, безделушках, пейзажах на стенах и вазах, полных оранжерейных цветов.

Его мать поднялась с кушетки, когда слуга объявил о приходе мистера Вейси-Хантера. После трехлетнего перерыва Вивиан был поражен, насколько цветущий выглядит стоящая рядом женщина, которая, казалось, не может иметь сына его возраста. Серебристо-белокурые волосы, падающие волнами, подчеркивали породистость ее узкого лица, а голубые глаза с еле уловимым оттенком серого цвета усиливали первое впечатление отстраненности.

Она подозвала его неуловимым жестом, живо напомнившим Вивиану другую женщину в страусиных перьях, надменно расхаживавшую по сцене и кивавшую ему, когда он смотрел через театральный бинокль. Вивиан подошел ближе, взял мать за руки и поцеловал в щеку. Его ноздри наполнил запах французских духов.

— Подумать только, прошло три года. Но на тебя они не оказали никакого действия.

С силой пожимая руку сына, она расстроенно смотрела ему в лицо.

— Милый мой, ты здоров? Я никогда не прощу себе, если заставила тебя путешествовать, когда ты болен.

Вивиан был так поражен, что даже какое-то время не мог говорить.

— Твое письмо… Я не мог понять, почему ты решила приехать сюда в такое время. Естественно, я отправился сразу же, беспокоясь о тебе.

Все так же грустно разглядывая его, Маргарет продолжила:

— Ты так похудел, а на лице следы сильнейшего напряжения. Признаюсь, я огорчилась, когда ты приехал ко мне из Ашанти, но тогда ты поправлялся после лихорадки. Что же случилось сейчас? Может быть, это травля из-за трагической гибели твоих коллег в Ашанти?

Все еще не оправившись от такого неожиданного приветствия, Вивиан лишь покачал головой.

— С тех пор вниманием публики завладели новые скандалы.

— Тогда куда делись самоуверенность и постоянное стремление к бунту? Когда-то я верила, что однажды ты перевернешь мир и выйдешь победителем. Что же случилось с сыном, которого я помню?

— Я постарел, мама, а вот ты помолодела, — Вивиан попытался поменять тему разговора. — А сейчас, может быть, ты признаешься, почему приехала в Кимберли в такое неподходящее время и что хочешь сообщить мне.

— Как долго ты собираешься задержаться в Кимберли? — спросила она, избегая говорить прямо.

Отпустив ее руку, Вивиан ответил:

— Полковник Мессенджер предоставил мне трехнедельный отпуск, но он может быть продлен при необходимости.

Его мать кивнула и вновь уселась на кушетку, похлопав ладонью по свободному месту рядом. Когда же он остался стоять, то вновь подняла глаза с выражением мольбы в них.

— Вивиан, сядь пожалуйста, пока мы будем говорить. Я так мало знаю о мужчине, в которого превратился мой маленький мальчик. Не лишай меня удовольствия видеть тебя рядом то короткое время, пока мы вдвоем.

Вздохнув, он сел около матери.

— Мама, ты же знаешь, что я не могу ни в чем тебе отказать.

— Ты отказываешься говорить правду, мой милый.

— Я… мне кажется, я не слишком понимаю это обвинение, — заметил он осторожно.

— Ты счастлив в браке? — последовал прямой вопрос. Он не ответил, и она продолжила:

— Ты сказал, что здоров и что окружающие забыли о том инциденте в Ашанти. Остается лишь одно объяснение, о котором давно подозревала.

Положив свою руку на его, Маргарет нахмурилась.

— Вскоре после нашего прощания в Родезии Чарльз написал о своем намерении пригласить меня на его свадьбу с Джулией Марчбанкс, на которой он собрался жениться, лишь только ему исполнится двадцать один. И вдруг я слышу, что ты женишься на этой девушке, и в такой спешке, что не можешь дождаться моего приезда. Затем сплетня о том, что лорд Бранклифф умирает, как только получает новость о вашей свадьбе. Ты же знаешь, как быстро распространяются эти злобные сплетни… и как далеко.

Ее слабый вздох нес в себе отражение давнего скандала, в котором с ними обоими обошлись так жестоко.

— И не требуется особого ума, чтобы сообразить: ты похитил невесту брата, специально подобранную для него этим ужасным стариком. Правда, остается один факт, который я не могу понять. Насколько я помню, Джулия была пухлой, крикливой девицей — как раз тот тип женщины, который понравился бы Бранклиффу, но не тебе, Вивиан! И до сего момента я была вынуждена верить, что Джулия так изменилась, что смогла увлечь тебя и ты решил заполучить ее любой ценой.