С тех пор прошло уже немало лет, но яркому, смелому и открытому жизненному огню Ралины по-прежнему противостоял серый и внешне как будто невесомый пепел жизни Клотильды, которую она положила всю без остатка на жажду мщения. Когда же Птицелов предложил своей товарке еще и Мечту, она сразу пришлась старой ведьме, так и не вкусившей на своем веку многих жизненных и, в особенности, плотских радостей, по сердцу. Продлить жизнь, а при возможности - и повернуть ее вспять - это стало робкой целью жизни старой ведьмы, хотя о силе и жаре этого желания не догадывался даже сам Сигурд, заронивший шаткую надежду в иссохшую душу Клотильды.

Но младшая сестренка была абсолютно уверена в том, что на ее пути неизменно будет вставать Ралина - во всяком случае она не переставала себя в этом убеждать всю жизнь. Кто знает, быть может, у Клотильды до сих пор еще были живы иллюзии относительно владения перстнем Властителей Круга? Или же ее по-прежнему сжигала неизбывная злоба и жажда мести за неосуществленную тягу к власти, и виновницей этого Клотильда видела лишь свою старшую сестру, а отнюдь не собственные ошибки и превратности злой судьбы? А может быть, она просто привыкла никогда не оставлять главного соперника за своей спиной?

Какая жалкая, никчемная жизнь, думала Ралина, особым образом напрягая слух и чувствуя, как Клотильда шуршит заклятиями и перебирает, словно четки, магические слова, подбирая невидимое оружие. Зачем, интересно, ей так уж нужен этот поединок, рассуждала друидесса, окружив себя невидимым щитом, препятствующим проникновению чужой магии. Неужели она не понимает, что в этой битве не будет ни победительницы, ни побежденной? Ведь известная нам обоим магия, думала друидесса, происходит по большей мере из одних и тех же источников и позволяет в большей степени защищаться, нежели атаковать. Именно в этом и заключена суть любой Высшей Магии, всегда направленной, прежде всего, на защиту адепта, проникающего во все более темные глубины мудрости, накопленной веками чужого опыта.

Почему же ты не уклонилась от этой встречи, спрашивала себя старая друидесса снова и снова, наблюдая, как Клотильда появляется из лесной чащи, как идет, неуклюже обходя узлы магической энергии, щедро разлитой в природе повсюду и видимой только кошкам, духам и волшебникам. Ралина в свою очередь попыталась прощупать мысли своей зловещей сестренки и тут же натолкнулась на "черную шаль" - магический щит, одну из разновидностей невидимых колдовских защит при борьбе волшебников с себе подобными.

Ага, она тоже ждет нападения, усмехнулась старая друидесса, и причем давненько - "шаль" уже успела основательно уплотниться и затвердеть. Что ж, это лучше: только что наброшенная "шаль" вязкая, и мысленные посылы в ней обычно застревают. От этого сразу возникает неприятное ощущение насильственной связи обоих волшебников, и атакующий обычно норовит сам вырваться из медленно застывающей невольной ловушки.

Придется немного ее напугать, подумала старая друидесса и мысленно перебрала свой атакующий арсенал. Можно напустить на нее "комаров", можно "дрожащее облачко", которое повисает перед глазами и мешает ориентироваться, умножая все окружающие предметы многажды. "Легкий огонь" Ралина решила приберечь на случай, если дело зайдет дальше, чем она предполагает, и придется отбивать пронзающие заклятья, специально выведенные якобы еще рыцарями-храмовниками против магических охранных щитов.

Драка двух женщин, увы, подчас напоминает грубую базарную свару, но бой двух волшебниц - это всегда битва, грандиозная, зачастую коварная и всегда непредсказуемая, как и сама загадочная женская душа.

Клотильда стояла посреди полянки, пошатываясь на кривеньких старческих ножках, и медленно поворачивала глазки, следя за старой друидессой. В руках у нее была неразлучная корзинка, откуда выглядывал краешек маленького свертка. Ралина уперла руку в бок - другая покоилась у нее на груди под складками одежды - и властно смотрела на свою противницу снизу вверх, несмотря на довольно-таки приличное расстояние, разделявшее двух смертельных врагинь. Они были полной противоположностью друг другу: высокая, статная женщина, которую почти не согнуло время, и маленькая старушонка, в которой, казалось, еле дух держится. Но Клотильда явилась сюда сама, и, стало быть, была весьма уверена в победе. Это обстоятельство смущало Ралину более всего, и она, напустив на себя важный, даже высокомерный вид, пыталась прощупать сестрицу, проникнув в ее мысли. Но магическое воздействие было бессильно: почти дойдя до старушонки, оно неизменно разбивалось о невидимый щит, сотканный охранительным заклинанием, от которого веяло такой старой пылью, что у друидессы засвербело в носу. Ралина попыталась еще дважды, но заклинание было соткано на совесть, и она бросила попытки прочитать мысли маленькой ведьмы. Вместо этого она звучно высморкалась и, не удержавшись, чихнула.

Клотильда расцвела маленькой колючей улыбкой и склонила набок головку, тщательно укутанную платком.

- Будь здорова покуда, - прошелестела ведьма, щурясь от яркого солнца, что упорно пробивалось косыми лучами сквозь еловые ветви. - Здоровье завсегда пригодится, особенно той, кто будет потом выбираться из энтого лесочку. Чует мое сердце, не все у нее к тому времени будет на своем месте.

- Башку я тебе точно сверну, уж будь покойна, - уверенным, звучным голосом отозвалась друидесса, по-прежнему не двигаясь с места. Она с удовольствием отметила, что солнце сместилось и стало понемногу слепить Клотильду, в то время как сама Ралина стояла в тени, и лучи предзакатного солнца текли над ее головой. Сестрица ее, тем не менее, не сходила с места, хотя несколько раз уже мотнула сухонькой головкой, щурясь от яркого света. Друидесса насторожилась она понимала, что долго против света ее противница не выдержит.

И не ошиблась. Клотильда ударила первой, не целясь, из-под руки, которую она поднесла ко лбу, якобы в очередной раз укрываясь от слепящих лучей закатного солнца. Стремительно вылетевшая из ее ладошки струйка огня перепилила стройную елочку над головой друидессы, осыпав ее кучей опаленной хвои. Старушонка выхватила из своей корзинки щепотку сухой серой смеси и бросила ее себе под ноги. В тот же миг там возникло движение, и пятеро стальных змей с металлическим звоном скользнули в зарослях низенького чахлого папоротника, просочились в траву и стремительно понеслись к друидессе.