— Что? Нет, я не… П-поздравляю… Милованов автоматически повесил трубку и застыл, глядя перед собой в пустоту.

— Значит, вот кто со мной в игрушки играл… Обвела, стерва, вокруг пальца… А я-то, мудила, думал, тут гроссмейстер замешан! О, идиот!..

— Ну что, Игорь? Как это все понимать? — спросил Сергей.

Милованов попытался неловко отбиться.

— Да я тут ни при чем! Понимаешь, Тобольцев не стал вкладываться в «Стальной комплекс». Урод!

— Не стал?!

— Ну да!.. Он… в общем, он ни с того ни с сего вложился в другое дело и получил чумовую прибыль…

— Но ведь весь смысл был в том, чтобы… Я не понимаю… Или ты решил играть сразу на обе стороны?

— Да нет, как ты мог так подумать? Повисла тяжелая пауза… Сергей нахмурился.

— Конечно, деньги твои. И вкладывать ты их можешь куда угодно. Но с нами такие игры не пройдут! Ты нас очень подставил, Игорь. Твое счастье, что мы цивилизованные люди. Но я бы на твоем месте хорошенько подумал, что тебе теперь делать. Ты свой выбор сделал сам. Прощай!

Игорь глянул ему вслед в последней надежде.

— И Марина так думает?

— Марина тебе сама все скажет. Но я бы на твоем месте не дожидался ее выводов. Нервные клетки не восстанавливаются.

Сергей ушел. Милованов смотрел ему вслед. Вид у него был довольно жалкий…

Возле входа в офис «Русской платины» толпились люди в камуфляже, выносили компьютеры. Метался растерянный Валера, тут же суетился взволнованный Марюшкин. Подъехала машина Милованова.. Он вышел и остановился, оторопев.

Валера в отчаянии бросился к нему.

— Игорь Петрович, что же это? Игорь сказал холодно:

— Не кудахтай! Что происходит?

— Налоговая! Выносят компьютеры, документацию… Какое-то у них там постановление.

Подскочил Марюшкин.

— Я предупреждал, Игорь Петрович, я все время этого ждал, а вы к себе не пускали! Вот результат, сами смотрите!

Милованов несколько секунд стоял молча, совершенно раздавленный и жалкий, непохожий на того вальяжного господина, которым был еще пару дней назад.

— Марина!.. — пробормотал он. — Вот зараза настырная…

17

Алекс вошла в детскую комнату, где за книжкой сидел Гоша.

— Мам! А знаешь, как по-английски будет зебра? Знаешь?.. Зебра так и будет. Вот!

Алекс посмотрела на мальчика и рассеянно кивнула головой. Что-то ее сильно тревожило и продолжало не отпускать.

Она вернулась на кухню, прикрыла дверь и набрала номер.

— Это я, — тихо сказала Алекс. — Собирайся и приходи. Побыстрей…

Саша и Алекс сидели на кухне.

— Еще раз, прости, если можешь. Бес попутал, — пробормотала Саша.

— Давай обойдемся без семейных сцен, — холодно ответила Алекс. — Тем более что семьи-то как раз у тебя и не получилось. И никаких разговоров с Гошей! Я тебе запрещаю с ним заговаривать! Ребенок ничего не должен знать. Жени нет — это тоже к лучшему.

В кухню заглянул Гошка. Увидел знакомую тетю. Застенчиво улыбнулся. Саша присела на корточки и приветливо протянула руки навстречу мальчику. Она плохо справлялась с чувствами и была уже на грани истерики. Сестра взглянула на нее сурово. Сейчас именно Алекс имела право решать судьбы их обеих. И она их решит…

Гошка доверчиво пошел к тете, улыбаясь ей, как старой знакомой. Алекс наблюдала сцену настороженно, отслеживая каждое движение и слово сестры. И коротко бросила Саше:

— Я сейчас. Только соберусь.

Алекс взяла Гошку за руку и увела его с собой из кухни. Они вошли в комнату, но дверь Алекс оставила открытой. Она посадила мальчика напротив и взглянула на него очень серьезно.

— Зайка, я ненадолго отлучусь. Нам с тетей надо в аэропорт. А потом, — она оборвала фразу и задумалась, — потом твоя мама вернется.

— А она еще приедет к нам, да? Тетя. Тетя хорошая.

Алекс ничего не ответила, повернулась и вышла. По пути подхватила сумку. В прихожей уныло стояла Саша, слышавшая все до последнего слова, но не понимавшая до конца замысла сестры.

Где-то за окном громыхнул трамвай.

— «Аннушка», — сказала Алекс Саше. — Нам пора.

В аэропорту Шереметьево-2 Саша и Алекс задержались у авиакасс с только что купленным билетом. Алекс пролистывала купон.

— Копенгаген. Ближайший рейс… В одну сторону. — Она посмотрела на часы. — Оттуда в Нью-Йорк — не проблема. У нас есть еще минут сорок.

Сестра пыталась поймать ее взгляд, но напрасно. Алекс даже не смотрела в ее сторону, словно Саша отныне и навсегда перестала существовать для нее.

— Внимание! — заговорило радио. — Продолжается регистрация на рейс Москва — Копенгаген.

Алекс и Саша направились в сторону зоны таможенного контроля и заняли очередь.

— Внимание! Заканчивается регистрация и оформление багажа на рейс Москва — Копенгаген.

Одна из сестер достала и протянула таможеннику билет и синий американский паспорт.

— Ваш багаж, мадам? — спросил таможенник.

Алекс или Саша сняла с плеча и подала ему небольшую кожаную сумку. Различить сестер было невозможно… Саша или Алекс стояла рядом.

Женя открыл дверь в квартиру, держа в руке несколько газет, письмо, какую-то рекламу и счет за телефонные переговоры.

И закричал в глубину квартиры:

— Эй, народ! Вы где? Из детской вышел Гошка.

— А мамы нет. Она поехала в аэропорт, на самолет. С тетенькой.

— С какой тетенькой?

— Ну, с той, которая еще на нее очень похожа. Которая к нам приезжала… Помнишь?

— Что-о-о!? — пробормотал Женя. Газета, вслед за ней другая, третья и все остальные бумаги россыпью полетели на пол.

— Скорее! — закричал Женя и схватил испуганного сына за руку. — Бегом! А то не успеем задержать маму!

Они вылетели на улицу. Женя заметался по Чистопрудному бульвару в поисках транспорта. Никто ехать в Шереметьево не желал. Женя кусал губы. Гошка готовился зареветь пароходной сиреной.

Мимо проезжал мебельный фургон. Женя выбросил руку. Фургон затормозил.

— Слушай, парень! — сказал Женя, вскочив на подножку, курносому лопоухому веселому водителю. — Выручи, друг! Нам нужно поспеть в Шереметьево! Там наша мама. — Он кивнул на Гошку, глядевшего умоляющими, полными слез глазами. — Моя жена… Мы должны ее остановить, чтобы не улетела… Заплачу, сколько скажешь… Только отвези! Ты нас спасешь!

— Садитесь! — ухмыльнулся курносый. — Повезло вам, я сейчас пустой еду!

По Ленинградскому шоссе, беспрерывно подавая звуковые сигналы, несся мебельный фургон с надписью на борту «Срочные перевозки». Окружающий транспорт опасливо шарахался в стороны, уступая дорогу.

В кабине, рядом с водителем, сидели, прижавшись друг к другу, напряженные Женя и Гошка. Водитель улыбался.

— Не боись. Не опоздаем к вашей мамке!.. За такие деньги я вас по воздуху домчу. Слушай анекдот.

И курносый действительно успевал не переставая травить анекдоты. Его тяжелый транспорт подкатил к дверям аэропорта на огромной скорости и резко затормозил. Из кабины выскочил Женя, схватил на руки Гошку и вбежал в здание аэропорта.

Прозвучало объявление по радио:

— Внимание! Закончена регистрация и оформление багажа на рейс Москва — Копенгаген.

Женя с Гошкой на руках лихорадочно озирался по сторонам и наугад бросился в сторону таможенной зоны. Там он увидел Алекс. Она стояла рядом с постом таможенного контроля. Женя опустил Гошку на пол, бросился к ней, с разбегу обхватил ее сзади, повернул лицом к себе и прижал:

— Куда ты пропала?! Я испугался. Я не могу без тебя…

Эти слова услышала женщина, только что получившая свой паспорт из рук таможенника. Она обернулась. На плече у нее висела небольшая кожаная сумка. Глаза были закрыты большими темными очками.

— Саша? Ты?..

Женя в растерянности смотрел то на Алекс, то на Сашу, стоявшую в солнцезащитных очках. Он окончательно запутался: кто же из них двоих его любимая?.. Зато Гошка без раздумий подбежал к Алекс и обнял ее за ноги.